Слово Ишты. Книга 2.

Лисина Александра

– Как вы относитесь к вопросам веры, леди? Я знаю, вы прибыли издалека, и в вашей стране своеобразные традиции, но, наверное, они не слишком отличаются от тех, что приняты в Валлионе? Вы ходите в храм?

– Бог находится не в храме, а в душе, господин ал-тар, - отозвалась я, с благодарностью приняв от него салатник.

– Но в храме человек становится ближе к богу. В храме легче творить молитву.

– Если человек не умеет слышать голос бога в самых обыденных вещах, возможно и так. Иногда трудно отстраниться от повседневности, сударь, и трудно отделить

себя от привычной жизни, чтобы взглянуть на нее под другим углом. В храме многим действительно проще. Там им хотя бы ничто не мешает отставить свои дела и попытаться прислушаться к тому, что происходит вокруг.

– Вы действительно так считаете, леди?
– пристально посмотрел ал-тар.

Я вернула салатник обратно и обезоруживающе улыбнулась.

– Мне незачем вас обманывать, сударь. Да и Его Величество не даст солгать.

– Я, вероятно, неправильно выразился, - примирительно приподнял ладони священник.
– Меня просто удивили ваши слова, и я хотел бы лучше понять вашу мысль. Вы полагаете, храмы нам не нужны?

– Я этого не сказала, сударь. Для большинства людей нет иного места, в котором они могли бы остаться наедине с собой. Поэтому храмы нужны. Для кого-то.

– Но не для вас?
– осторожно уточнил ал-тар.

Я вздохнула и, отложив вилку, бросила выразительный взгляд за террасу.

– Вот - настоящий храм, господин ал-тар: небо, к которому мы всегда стремимся, воздух, которым мы дышим, трава, по которой мы ходим, солнце, дающее нам свет... обычно мы не замечаем всего этого, погруженные в свои мысли и кажущиеся важными проблемы. Как правило, просто проходим мимо, не видя истинной красоты того, что подарила нам жизнь. Мы вечно куда-то стремимся, бежим, торопимся и не имеем ни одной лишней минуты, чтобы остановиться и спросить себя: зачем? Для чего это нужно? Мы - как муравьи, бесконечно трудящиеся на благо своего муравейника. И совершенно не видящие того, что, кроме него, существует и другой мир. Гораздо более широкий, почти бесконечный и неизмеримо более богатый, чем все сокровищницы королей. Вы ведь не зря забрались так высоко, господин ал-тар? И не зря именно здесь поставили свой дом? С вершины холма лучше видно, не правда ли? И здесь, как нигде, есть возможность остаться наедине с собой?

Первосвященник мягко улыбнулся.

– Я рад, что вы меня понимаете, леди Гайдэ. Хотя, признаться, не ожидал, что вам окажутся близки мои устремления.

Я снова покосилась на темнеющее небо.

– На самом деле все очень просто, господин ал-тар. Так просто, что это почти невозможно понять.

– Простое кроется в сложном, леди, - согласно кивнул священник.
– Вы правы. Чтобы познать его, требуется провести немало времени в размышлениях.

– Сами по себе размышления бесполезны, если они не приводят к правильным выводам. А от выводов нет пользы, если они не будут воплощены в жизнь.

– К несчастью, далеко не все выводы можно воплотить в жизнь, леди. А те, которые все-таки можно, никогда не становятся реальностью за короткое время.

Я понимающе кивнула.

– С верой - та же

история, господин ал-тар. Насильно привить ее невозможно. Требуется немало времени, чтобы засеять вспаханное поле, немало стараний, чтобы брошенные в землю семена взошли. Но еще больше требуется усилий, чтобы эти ростки не затоптали потом тяжелыми сапогами невежи.

– Увы. К сожалению, это так, - согласно вздохнул господин Георс.
– Мне кажется, вы хорошо понимаете наше Учение, леди.

– Я очень стараюсь его понять, сударь.

– Это приятно слышать.

Я мысленно усмехнулась: еще бы ему не было приятно. Я уйму времени потратила, чтобы перелопатить это Учение и выловить из кучи словесного мусора хоть какое-то рациональное зерно. Еще больше времени потратила на обдумывание и сравнивание его с нашей Библией, но в итоге пришла к выводу, что вера в Аллара не так уж плоха. А сейчас, немного побалансировав на грани, даже готова поверить, что вы, господин ал-тар, действительно не похожи на клириков моей далекой родины.

– На самом деле у человека трудная участь, - неожиданно сказал священник, как-то по-особенному на меня посмотрев.
– Он стремится к небу, но не может оторваться от земли. Желает взлететь, но повисшие на ногах оковы не пускают. Его душа бьется в темнице разума, однако далеко не всегда получает свободу.

– Человек всегда был полем битвы, - согласилась я.
– Его душа - как полная противоречий книга для Верховного Судии. Самое трудное и самое ревнивое творение своего бога.

– Верой мы пытаемся дать ему свободу. Вера призвана для того, чтобы человек стремился вперед и дальше. Не останавливался, не отчаялся, не упал.

– Так задумано, - вздохнула я.
– Это правда. Но трудно верить в лучшее, когда душа разрывается надвое. Трудно остаться чистым, идя по колено в грязи. И трудно бороться с самим собой, если для победы нужно уничтожить большую половину себя.

– Айд силен, - чуть прищурился ал-тар, отставив в сторону почти нетронутую тарелку.
– Его власть очень велика. Он искусно прячется под лживыми масками, ловко подменяет одно понятие на другое и прекрасно знает, чем соблазнить слабые людские души.

Я криво улыбнулась.

– А почему, по-вашему, Аллар это допускает? Почему Айд, несмотря ни на что, все-таки существует?

– Это - очень трудный вопрос, леди.

– И он, наверное, не к вам?

– Я могу только предполагать ответ, леди, - мирно посмотрел в ответ священник, никак не отреагировав на мой укол.
– И могу лишь догадываться о том, какой замысел преследовал Светоносный, ставя перед нами такое серьезное испытание.

– Вы полагаете, это - испытание? Искушение? Путь? Вы тоже считаете, что страдания очищают душу?

– Я полагаю, каждому отмерена его собственная чаша, леди.

– Да, конечно, - невесело вздохнула я.
– Бог не по силам не дает.

– Вот именно. За все наши грехи когда-нибудь наступит расплата.

– И у каждого за плечами лежит своя ноша, - снова согласилась я, невольно подумав о своей, и тут же помрачнела.