Случайному гостю
Шрифт:
В это время бабушка тронула камею, та едва блеснула зелёной искоркой. Бабушка провела пальцем по губам и успела показать им куда-то вверх. Я послушно посмотрел вслед ее жесту — привязанная к рожку люстры, над нами раскачивалась белая роза.
«Масонство какое-то, — подумал я. — Мы под розой, вроде не Иванов день».
Гость выводил длинную руладу о просьбе очередного триллинга и казался полностью погруженным в каталанскую канцуну.
«…Под розой… — раздался шёпот, — таемница…» [135]
135
«Сказанное
Бабушка улучила момент и посмотрела на меня в упор.
Я слышу её иногда… почти всегда, часто.
«Молчание…» — донеслось до меня, и гул чужого Дара прервал всё.
Лечу я в Бетлеем, — тут перепел пропел, И буду славить Бога. Совью себе гнездо, в сени Святой Семьи, И буду славить Бога. Там счастие нам всем, там вечная любовь Спаситель и Мария.Гитара завершила гимн чувственной кодой. Тётя Зоня похлопала. Витя отпил узвару.
Гость хитро улыбнулся. Кузина Сусанна взяла себе вайнэпфель и стала кромсать его на крошечные кусочки.
— Значит, будем молчать? — спросил Гость, адресуясь к бабушке.
Та глянула на него свирепо и опустила глаза.
— Ой-ой, — протянул Гость. — Прямо съела взглядом. Раньше надо было смотреть, внимательнее. А то всё болтали… балабонили, заклинали. В общем, перехожу к существу вопроса, гхмм. Я вижу — мне не рады и это тяготит. Мне нужен третий, вот этот болтливый, — он ткнул в меня пальцем, украшенным кабошоном. — И зеркало.
— Две дули! — не медля ни секунды заявил я.
Старые сёстры оживлённо закивали, так и не открыв рты.
Гость снова обвёл всех нас взглядом, тяжёлым, словно несправедливое обвинение. Выдохнул сквозь зубы с присвистом и побарабанил пальцами по скатерти — та немедленно встопорщилась, блики от его перстней прошлись по стенам, словно выжигая на них крошечные, болезненные клейма.
— Вот ведь змеиное племя, — сказал он и отставил гитару на пол; не устояв у стула, она упала, жалобно гудя и вздрагивая всеми струнами. Всадник глянул вниз, под ноги.
— Что ж, придётся идти долгим путём, — сказал он. И, порывшись в складках плаща, извлёк флейту…
— Не надо класть грязное на стол, — сказал я. Бабушка нахмурилась.
— Она, — сказал Всадник, — не грязная. Она — Тростниковая.
— То есть плохо хранит секреты? — между делом спросил я. Крошки и узоры на скатерти явно пытались сложиться в какое-то слово…
— Получше чем некоторые. Поверь мне… — надуто сообщил Гость.
— Не поверю ни за что, — произнёс я. — Ну как можно верить ветру? Ведь ты дуешь во все стороны…
Всадник осерчал.
— Я, — сказал он с известной важностью, — Северный ве…
— Теперь я знаю имя, —
— Только одно, — угрожающе произнёс он. — Только одно, гадёныш.
Тут Витя свалил графин с компотом. Он разлетелся на тысячу кусков, грохнув об пол как бомба.
— Здесь всюду музыка, — произнёс Гость, и в нём мелькнуло нечто Евино. — Я слышу чужую музыку даже из-за моря, я прихожу за музыкой. Эта очень старая… Откуда она? — крикнул он в бабушкину сторону. — Пусть умолкнет немедля или, клянусь, — зазвучат иные песни!
Бабушка отделалась презрительной улыбкой и потрогала гемму. Кузина Сусанна скопировала эту улыбку с величайшей точностью, но за неимением геммы лишь оторвала верхнюю пуговицу с жакета.
— Камешки тут не помогут, — улыбнулся не менее презрительно Гость. — Сомневаюсь чтобы тебе вообще, что-нибудь помогло, Хозяйка. — И он взмахнул полой плаща.
Бабушка молчала. Я прислушался — все звуки за окнами: разговоры, машины на улице, радио у Вороновских и вечный пылесос из квартиры девять — все умолкли, все, кроме одного: в небе, полном холода, дыма и снега пел Рог. Охотничий. Тишина внимала ему.
Чёрная Работа: свинец, Сатурн, Суббота. Это алхимия — не только наука, но и искусство. Четыре элемента Работы соотносимы с металлами: Огонь — с золотом, Воздух — с серебром, Вода — с ртутью и Земля — со свинцом.
Элементы соотносятся с качествами людскими — это Старая Книга, раздел «Дракон и Дева». Огонь связан со Знанием, Воздух — со Смелостью, Вода — с Желаниеми, Земля — с Молчанием. Огонь — это ум, способность мыслить, постигать и воплощать, что подразумевает мудрость и знание, а знание — кульминация человека. Воздух — это смелость, храбрость, тяга и дорога к знанию, импульс, бесстрашие и вера. Вода — желание. Переменчивое и вечное. Сопровождающее людей с рождения и до края бытия, чтобы в пустоте возникнуть вновь. Истинное желание есть любовь, а она всемогуща, не знает суеты, и направляет смелость по пути к мудрости и созиданию — которое для магика и есть вершина дел.
Часто в молчании силы больше, чем в словах — это пифагореи, послушники тишины. Ибо оно — начало. Безвидность и основа. Нижняя ступень. Испытание и терпение. Ведь в многословии гаснет сила желания, истинная храбрость неразговорчива, шум отвлекает от знаний. Следует помнить: оступившись, легче всего вернуться на стезю именно в молчании, чтобы лучше слышать, яснее видеть и понимать скрытую суть.
Бабушка молчала.
Гость неожиданно резко вновь сунул руки в недра плаща. Яна пискнула. Вакса попыталась издать шипение, но закашлялась. На свет явилась чёрная повязка.
— Вот ведь память, — сказал Всадник и поцокал языком. — Как портят её эти ваши старушечьи штучки. Едва не позабыл, и всё не мог понять, почему, — он усмехнулся и розмарин на подоконнике дрогнул. — Заба-авно!
Он задрал лицо к потолку и заносчиво произнёс:
— Твоя магия старая! Старая — такая же, как ты. Твои кобылы сдохли! Пали!
Прямо из воздуха явилась давешняя руна — я с интересом уставился на неё, хотя я вообще-то руны не люблю. Уж очень они нордически немногословны. Руна покрутилась мгновение, обрела чёткий и весомый металлический облик и свалилась прямо Всаднику на макушку.