Случайные люди

Кузнецова Агния Александровна

— Нет уж, — сказала я. — Давайте-ка без лишних трупов. Скажите им, что…

Стрелы ударили в землю у моих и Мастера ног, пара сгорела в полете, мне на грудь упал еще горячий пепел, я отпрыгнула и принялась отряхиваться, а марево вокруг Мастера сделалось гуще и полыхало по краям, от него протягивались длинные хлысты огня и стегали по щитам, шлемам и траве, от нее шел пар, а от занявшихся плащей — дым. Перед нами выросла водяная стена, стрелы застревали в ней, пуская круги, и сквозь них было едва различимо, как водяные щупальца тоже бьют по

щитам и по мордам, отбирают мечи.

А Марха Мэлора нигде не было видно. Я огляделась. Точно, только человечьи ребята бросаются вперед и отступают, по шажку подбираются ближе к огненной стене, которая выросла вдруг между ними и врагом. Сбежал пехотный капитан при первой возможности. Видимо, сложно изменить старым привычкам, думала я, отряхиваясь и восстанавливая дыхание. Стрел больше не летело, орки отступали с холма вниз и задними рядами были уже в лесу.

— Нас могут окружить, — сказал Мастер, запыхавшись. Руки его так и летали, вышивка на рукавах вспыхивала серебром.

— Не окружат, — сказал Марх Мэлор у меня за спиной. Я вздрогнула, отошла и только тогда обернулась. Бывший пехотный капитан уже успел где-то изодрать штаны. — Они отступали, я слышал. Они не станут тягаться с магами.

— Вот как все хорошо устроилось, — выдохнула я. Марх Мэлор сверлил меня глазами, потом, почесывая штаны над прорехой, буркнул:

— Доверь войну девке. Оружие почему не собрали с орочьих рыл? Они ж звери, ясно было, что кинутся.

— Я? — удивилась я. — Это вы там мародерствовали, могли бы уж и заодно.

— Приказа не было, — сказал Марх Мэлор с удовольствием и показал нехорошие зубы. — Я ваш пленный же или что? У вас надо мной вся власть.

— В сторонке подождали, а? Не напрягаясь.

Марх Мэлор аж прижмурился от удовольствия. Как бы ему было хорошо, если бы нас с Мастером и дамой заодно зарубили бы в результате этого маленького конфликта. Свобода и даже нога на месте, гуляй не хочу.

— Идите наводите порядок, — сказала я, кивнула на сгрудившихся перед дымной чертой людей. — Проявите таланты, если они у вас есть.

— Да уж побольше, чем у мазели, — сказал Марх Мэлор и полез на верхушку холма, обходя черные, исходящие дымком проплешины.

Мастер шумно вздохнул и потер переносицу между пальцами. Я развела руками.

— Ну уж извините, я тоже не маршал вооруженных сил. Никогда, знаете ли, никем не командовала. — Я поняла, что вру, бригадой-то командовать приходилось, и исправилась: — В таких масштабах и в военное время.

— Вы все еще полагаете, что сможете совершить то, за что взялись?

— Если нет — то нашим не дадут жизни, — сказала я. — Значит, у меня нет выбора.

— Позволю себе…

— Не надо, — сказала я. — Лучше думать, что выбора нет. Так легче. Думаешь только о том, как все провернуть.

Мастер поджал губы. Я взяла его за локоть. Сказала:

— А у вас он как раз есть. Выбор.

Мастер вывернул руку и глядел в сторону, в лес.

Марх Мэлор, размахивая мечом в ножнах, строил на холме

огрызок человеческих сил, то и дело поминая короля, королеву, орков и их мамаш. Мальчишки с кровью на доспехах его, кажется, слушали. Что значит сила авторитета и крепкого словца.

— Пожалуй, мой выбор тоже не так широк, — сказал Мастер вдруг. — По тем же или похожим, что и у вас, причинам.

С людьми — и эльфами — интеллектуального труда весело и всегда есть, о чем поговорить. Но насколько ж проще с кем-нибудь вроде сэра Эвина. Я снова тронула Мастера за локоть и попросила платочек, принялась стирать с лифа пепел стрел. Как раз в грудь бы и пришлись. Я сжала руки, переждала дрожь и снова принялась оттирать.

Лес съел близлежащие деревеньки и подбирался теперь к предместьям. Я выходила из чащи и глядела на городские стены вдалеке: как промзона, когда проглядывается далеко, и сплошные стены, и что-то над этими стенами торчит. И идут дымы.

— Жгут предметы искусства, — сказал Мастер, спрятав руки в рукава и нахохлившись.

— И книги, — подсказала я.

Мастер нахохлился еще больше.

— Может, просто еду готовят, — сжалилась я. Опять моросило, небо было грязное и тяжелое, а здесь, на кромке Леса, было сухо: после нескольких просьб он научился заботиться и прикрывать глупых теплокровных листами, и мы не мокли даже без дамы моей.

Партизанский наш отряд частью отдыхал там, глубже, в покореженных жадными до пространства деревьями домах. Людские трупы мы отволокли в сторонку, а орочьих не было видно — наверное, забрали с собой, когда проходили здесь. Я то и дело принюхивалась, и иногда мне начинало казаться, что пахнет смертью, не резко, как обычно тут, а по-казенному, приглушенно, как в крематории, когда провожали бабушку.

Зашуршало. Мы с Мастером обернулись. Солдатик в тунике и сапогах, придерживая портки, торопился через прогалину за кусты, где раньше сажали, наверное, местную репу, а мы повыдергали заполонивший кустарник и устроили место уединения. Вот и нечего хлебать сырую воду, подумала я. Говорила же я — подождите, пока вскипячу, но нет, кто же тут слушает девицу, даже если она представилась королевской посланницей. Марх Мэлор тоже не слушается, но и черт бы с ним, очень была бы подходящая смерть — от безудержного поноса.

Снаружи в Лес было не видно, только деревья и все, я проверяла. Самый лучший наблюдательный пункт. Мы с Мастером ждали возвращения второй половины нашего импровизированного войска. Только и делаем в эти дни, что ждем, я кожей чувствовала, как уходит время.

— Я где-то читала, что при осаде еще неизвестно, какая сторона несет больше потерь, — сказала я, потерла нос. Нос подмерзал от сырости и ветерка. Мастер, морщась, все глядел на кусты. Я продолжила: — Осажденным, конечно, приходится туго, но и те, кто снаружи стен, страдают от всяческих лишений и антисанитарии. Если армия долго стоит на одном месте — тут же образуется грязь.