Служанка
Шрифт:
— Ты ничего не знаешь, чтоб осуждать меня. Ты родился с золотой ложкой во рту, а у меня черные корки хлеба были на ужин! — Еще одно всхлипывание. Тонкие пальчики стягивают футболку на моей спине. Она задирается, и руки Никотинки, словно оголенные провода, бьют по моим нервам. Черт! Ее отчаянное «Защити меня!» сплетается с языком тела, которое однозначно кричит «Трахни меня!». Ее живот крепко прижимается к моему стояку, выбивая искры запретного, откровенно постыдного и оттого жгучего желания.
Протискиваю ладонь между нами и стискиваю
— Тимофей! Не надо! — и, сука, еще тесней прижимается к члену, словно пытаясь оседлать его.
Такая податливая и открытая, но создает впечатление, будто это я ее принуждаю. Манит, увлекает и дрожит от вожделения. Проходится руками по моим ребрам, словно запуская электрическую цепь, конечное звено которой — мой мозг.
Хватаю ее на руки и рывком открываю дверь библиотеки — терпения не хватает подниматься на второй этаж. Важно, что она тоже закрывается изнутри.
— Тимофей! Тимофей! — словно приворотное заклинание, шепчет Ника, цепляясь за мою шею и стряхивая с плеча скользкий шелк.
Точеное плечико японской гейши, невинно оголенное, прошивает позвоночник и отстреливает в пах так, что член уже пульсирует от боли.
Рывком стаскиваю с нее халатик, оставляя в одних кружевных трусиках. Бл**дь, она еще и скрещивает руки на груди, словно защищаясь от насилия, и снова облизывает губы. Оскар в студию! Победа в номинации «Лучший эротический эпизод»
Спасибо, мозг! Чуть отпустило, и игра переходит на ее поле. Снимаю футболку, давая еще раз рассмотреть себя.
Дергаю ремень, рывком расстегиваю молнию и спускаю до колен штаны вместе с боксерами.
Обеими ладонями беру ее лицо, пропускаю ее волосы сквозь пальцы и медленно давлю ей на плечи, заставляя опуститься на колени.
Ни испуганный «ох», ни ошарашенный взгляд уже не способны остановить меня. Я закрываю гештальт и исполняю свою первую хочушку — видеть ее голую у себя между ног.
Отпускаю волосы одной рукой и пальцем раскрываю ее лживый и сексуальный рот.
— Да, детка! Я так хочу! — озвучиваю свое решение, чтоб она не сомневалась. и вгоняю член до упора. Ника от неожиданности закашлялась, и если б не моя зверская интуиция, мог бы подумать, что она в первый раз принимает в рот. Я немного отстранился, давая ей вздохнуть, и снова толкнулся вперед. Осознав, что сегодня сценарий вот такой, она перестает изображать девственницу и уже сама начинает насаживаться на мой каменный стояк. Перехватывая его рукой, на мгновение выпускает изо рта и бросает свой фирменный взгляд олененка Бэмби. И черт, в нем сверкают слезы! Не будь у меня такая здоровая психика, клянусь, я бы подумал, что это слезы раскаяния или стыда. Но скорей всего, эти слезы оттого, что я первый раз толкнулся глубоко в глотку.
И абсолютно не чувствуя себя похотливой скотиной, уже двумя руками зарываюсь в шелковистые волосы и направляю
Я, наконец, получаю то, что хотел. Убеждаюсь, что она маленькая шлюшка, которой все равно перед кем стоять на коленях, и получаю долгожданную разрядку, выстреливая ей в рот.
И из чувства мести не отпускаю ее голову, не позволяя отстраниться и выплюнуть. Меня немного потряхивает еще от возбуждения, но удовлетворение затопляет сладкой дрожью. Я уже думаю, что хочу сейчас развалиться в кресле на маленькой терраске, дверь на которую вела из библиотеки, выкурить сигарету и выпить чашку кофе.
Но через секунду понимаю, что острее всех желаний — желание провалиться сквозь землю. С выражением изумления и страха, отчаянно прижав к груди поливалку для цветов, прижавшись к двери на терраску, на меня смотрела Анюта.
Глава 23
«Оскар» уже был. Теперь наиболее актуально «Занавес», опять же, если сейчас не раздадутся ехидные аплодисменты и никто не попросит исполнить номер «На бис».
Чуть наклоняю голову вперед и бросаю на Анюту исподлобья тяжелый взгляд, который должен читаться, как «Мне зрители не нужны!» Светить своим магическим жезлом, вынимая его изо рта Ники, у меня не было никакого желания.
Девушка верно истолковала все и, пятясь, попыталась исчезнуть из поля зрения. Хотя явно она нечасто смотрела фильмы для взрослых, поэтому сейчас была полностью дезориентирована и затылком стукнулась о косяк двери. Но загипнотизированная моим взглядом, она либо не почувствовала боли, либо точно так же, как и я, хотела уменьшить количество посвященных и громким «Ой» не привлекать внимания Никотинки.
Получив временную передышку, я подхватил Никотинку под мышки и усадил на стол, стоявший позади. Поднял халат и подал ей.
В голове был такой бардак, что казалось, там столкнулись две огромные фуры с курами, которые, вылетев из своих клеток, подняли нестерпимый ор. Сначала грохот, теперь гвалт мыслей.
«Решать вопросы по мере их поступления», — мое золотое правило.
И первый вопрос — Никотинка. Очень пожалел, что бросил портмоне на кресло в холле. Сейчас самый подходящий момент достать сто баксов и засунуть ей в трусики за качественное обслуживание. Сидит, бл***ть, халатиком грудь прикрывает, а в глазах немой укор.
Понятное дело, она рассчитывала получить жаркий секс с молодым, здоровым самцом, а получила …что дали. Конечно, сейчас она в голове прогоняет репетицию спектакля «Жестокий пасынок», в котором мне отводится роль мерзавца.
Действие первое. Сиротка остается одна в доме с злодеем — пасынком, который ее не любит. И ему ничего не стоит собрать ее вещички и вышвырнуть вон, а отцу, когда тот вернется из больницы, сказать, что она сама ушла и просила не искать ее. Действие второе. Коварный пасынок принуждает к сексу, и бедная сиротка вынуждена согласиться, чтобы ее не выгнали. В глазах боль, страх и вечный вопрос «Как дальше жить-то?» И вот теперь занавес.