Смарагдовое ожерелье
Шрифт:
Когда Бриджет покинула столовую, чтобы собраться на прогулку, Джошуа повернулся к Каролине Бентник, с которой они теперь оставались одни. Избегая разговора о Бриджет, он попытался извлечь пользу из ее дружеского расположения.
— Я глубоко признателен вам за вашу доброту, за то, что вы вчера перевязали мои раны. Даже не знаю, как вас благодарить. Мне было очень плохо, а вы чудесным образом смягчили мою боль.
Каролина немного растерялась, несколько раз промокнула салфеткой губы:
— Никакого чуда я не совершала. То же самое я сделала бы для любого другого человека. Однако ожоги
— Откуда у вас такие познания по медицине?
Она улыбнулась — несколько странно, как ему показалось.
— В медицине я не бог весть как сильна, мистер Поуп. То немногое, что мне известно, я узнала от мамы. Как и большинство хозяек, она хорошо разбиралась в травах, знала их лечебные свойства. У меня есть книга ее рецептов, которую, полагаю, она унаследовала от своей матери. Мне удается помочь на начальной стадии болезни. Но это все, на что я способна. На большее я не претендую.
— Тогда скажите, — продолжал Джошуа, проверяя ее. — Меня часто мучают жуткие головные боли. Вот и сейчас голова болит. Такое ощущение, будто некое чудовище лапой стиснуло мой череп и выдавливает из него мозг. Что вы посоветуете?
— Голова у вас болит, когда вы простужены?
— Не обязательно. Обычно это связано с резкой сменой настроения. Если я встревожен или возбужден, всегда есть опасность, что у меня разболится голова.
Каролина кивнула, поразмыслила с минуту:
— Согласно травнику моей матери салат латук охлаждает и увлажняет, а его сок, смешанный или вскипяченный с розовым маслом, если им смазать лоб и виски, помогает заснуть и успокаивает головную боль. Если угодно, я могу приготовить для вас это снадобье. Испытаете на себе.
— Вы очень добры, — сказал Джошуа. — Возможно, взамен я смогу вам кое-что предложить.
— И что же?
— Несколько уроков живописи. От вашего отца я слышал, что вы любите это занятие. Думаю, вы более талантлива и усердна, чем ваша подруга мисс Маннинг.
Каролина улыбнулась:
— Для меня большая честь поучиться у столь выдающегося наставника. Минувшим вечером вы намекнули, что Лиззи разочаровала вас. Позвольте напомнить то, во что я твердо верю. Лиззи иногда упряма и зачастую излишне прямодушна. Но она на редкость жизнеспособная натура. Надеюсь, вы этого не станете отрицать?
Джошуа кивнул с притворной улыбкой. Он до сих пор злился на Лиззи Маннинг за то, что та уклонилась от встречи с ним и несколько раз пыталась его обмануть.
— Вне сомнения, она — необыкновенная девушка. Насколько я понимаю, между мисс Маннинг и вашим братом существует нежная привязанность?
— Больше чем привязанность: они неофициально помолвлены. Об этом известно и нашей семьей, и ее родным. Дата свадьбы еще не назначена и вряд ли будет назначена при нынешних обстоятельствах.
— Что вы подразумеваете под нынешними обстоятельствами? — осторожно поинтересовался Джошуа.
— Предстоящую женитьбу моего отца, — сухо ответила Каролина. — Вот почему ее помолвка с Фрэнсисом больше не обсуждается, хотя до приезда Сабины это был решенный вопрос.
Джошуа поморщился, ибо, потянувшись за сливочным маслом, почувствовал, как заныли все его мышцы.
— Я слышал, Маннингов в последнее время преследуют несчастья:
— Причина этих несчастий — Артур Маннинг. Он разочаровал и меня, и своих родных. Я предпочла бы не говорить о нем.
— Мисс Бентник, можно, я буду с вами откровенен?
— О чем вы хотите спросить?
— Вы не скрываете своей неприязни к миссис Мерсье. Минуту назад, говоря о женитьбе своего отца, вы ясно дали понять, что не одобряете этот брак. Почему?
Каролина поджала губы и крутнула на блюдце чайную ложку. Взгляд ее помрачнел, вытянутое лицо, казалось, еще больше удлинилось и осунулось.
— С какой стати я должна обсуждать это с вами? Какое вам дело до моих чувств к будущей мачехе?
Джошуа выставил вперед ладонь:
— Мне не хотелось бы проявлять любопытство. Но вы ведь сами слышали, как ваш отец потребовал, чтобы я нашел пропавшее ожерелье. Меня несправедливо обвинили в краже. Я не виновен в пропаже украшения, но брошена тень на мою репутацию, да и сама моя жизнь под угрозой. К этому могу добавить лишь то, что я не поддерживаю ни сторону вашего отца, ни кого-либо еще. Я абсолютно беспристрастен. Моя единственная цель — защитить свое доброе имя и выяснить правду.
Каролина откинулась на стуле и чуть склонила набок голову. Глаза ее по-прежнему были печальны, но во взгляде появилась необычная напряженность.
— Очень хорошо, мистер Поуп. Надеюсь, вы выслушаете меня с сочувствием и не подумаете, будто у меня слишком живое воображение. Также надеюсь, что то, о чем я скажу, останется между нами.
— Можете положиться на меня.
— Я не могу избавиться от чувства, что в Сабине Мерсье есть что-то отвратительное. Я знаю, что она красива и обходительна. Знаю, что отец очарован ею. Возможно, вы подумаете, что меня гложет ревность: взрослая дочь, у которой уже должен быть свой возлюбленный, завидует их счастью. Но даю вам честное слово, ревность и зависть тут ни при чем. Я не зря подозрительно отношусь к Сабине. У меня есть все основания ей не доверять. Мне неприятно это говорить, но подобные мысли часто посещают меня, так почему бы не высказать их вслух? Я ничуть не удивлюсь, если выяснится, что она причастна к гибели Хора, а также к смерти своего последнего мужа или моей матери.
В столовой повисла напряженная тишина. Джошуа растерялся. У него мелькала мысль, что, возможно, мужу Сабины и жене Герберта помогли уйти из жизни, но он не задумывался над этим всерьез, поскольку было мало шансов что-либо выяснить об обстоятельствах их смерти.
— У вас есть основания для подозрений?
— Я знаю, что несколько минут назад вы проверяли мои знания о растениях. Полагаю, вы считаете, что Хора отравили?
Джошуа кивнул.
— У Сабины серьезные знания о лечебных свойствах растений. Ее отец был врачом и многому ее научил. Сама она тоже этим интересовалась и узнала еще больше. Она не делает из своих знаний тайны — напротив, я бы сказала, кичится своей осведомленностью. То немногое, что мне известно о смерти матери, тоже указывает на отравление. Сабине ничто не мешало подсыпать или подлить ей что-нибудь в пишу. Отца она легко могла одурачить. Он был уверен, что та старается помочь.