Смерч над Багдадом

Стронг Теренс

Георгос поднял мохнатую бровь.

— Вы так уверенно говорите…

— А я уверен. Я много лет был в «зеленых беретах». Знаю, как рассуждают военные. Перед высадкой и началом сухопутных операций обязательно отведут несколько дней или даже недель на артиллерийский обстрел и воздушные бомбардировки.

— Следующий период высокого прилива и безлунных ночей приходится на середину февраля, — сказал Георгос.

— Значит, у нас есть время, — быстро заметил Мойлан.

— Неизвестно, — возразил Георгос. — В любом случае Саддам не собирается торопить события. Он нанесет удар, только

если дело дойдет до войны. Он все еще верит, что у американцев не хватит духу. — Грек отхлебнул из бокала. — Но сначала поговорим о финансах. Как я понимаю, вы здесь главным образом из-за этого. Печально, но факт, что наши организации преследуют в этом случае разные цели.

— Георгос, — сказал Мойлан, бросая взгляд на Эвери и Корригана, — этот вопрос мы с вами обсудим наедине. Надеюсь, никто не обидится.

— Конечно. Джентльмены, — с чрезвычайной любезностью произнес грек, — вас проводят в каюты. Мистер Эвери, вам немедленно сообщат, когда ваша жена покинет операционную.

Появился стюард, и двое мужчин неохотно вышли из салона.

Георгос налил себе и Мойлану еще.

— Весьма разумная предосторожность. Секретность — наш главный козырь. Именно поэтому «Семнадцатое ноября» так долго держится. Если не хочешь, чтоб люди знали, так ничего им не говори. — По его лицу прошла тень улыбки. — Мы, греки, известны своей философией, а люди нашей профессии должны принять одну непреложную философскую истину — женщины гораздо лучше умеют хранить свои тайны. Мужчина же часто не в силах носить в себе то, о чем невозможно поведать другой душе — исповеднику, другу, возлюбленной.

Мойлан чувствовал, как убаюкивает его спокойная речь грека, и гадал, кто он такой на самом деле. Кажется человеком образованным и состоятельным, можно представить его кем угодно — адвокатом, политиком, — только не анархистом. Усмехнувшись, ирландец спросил:

— А кому вы поверяете свои тайны, Георгос?

В ответ прозвучал мягкий смешок.

— Своей кошке, мистер Мойлан, только своей кошке.

Кажется, они нашли общий язык.

— Пожалуй, вернувшись домой, я посоветую нашим ребятам завести себе кошек.

— Вы доверяете этим двоим, что приехали с вами?

— Конечно.

— Но все же, надеюсь, не до конца? Что касается денег, я уполномочен предложить вам миллион долларов. Треть по заключении соглашения, треть, когда все будет готово, и треть после удачного завершения операции.

Мойлан заулыбался. Солидный доход за работу, которую они все равно собирались сделать.

— А расходы? Транспорт, надежная крыша и прочее обойдется не дешево.

Георгос кивнул. Все эти двусмысленные эвфемизмы были ему хорошо знакомы.

— Расходы, естественно, будут покрыты.

— В таком случае, я полагаю, мы договорились.

Грек долго задумчиво смотрел на своего собеседника. И наконец проговорил:

— Разумеется, мы могли бы провернуть дело гораздо, гораздо более крупное.

— Простите, не понял? — переспросил удивленный Мойлан.

— Наверное, вы даже не понимаете, как рады в Ираке вашему предложению о сотрудничестве. И даже не самой акции против вашего правительства, какой бы полезной она ни была. Видите ли, Саддам приперт к стенке. Хоть он и не верит

в реальность войны, но решил не сдаваться, если она все же начнется. Однако, несмотря на оптимистические заявления для прессы, он знает, что обычными методами ему не победить. И вот высшие военные советники и Эстикбара разработали формулу, которая гарантирует Ираку победу в войне.

— Лично я не вижу такой возможности, — усомнился Мойлан.

— На Западе мало кто понимает, как мыслит Саддам. Там совершенно не представляют, на что он способен. Вы не могли не заметить, как он швырял миллионы из скудных ресурсов страны на разработку химического и биологического оружия.

— Американцы, французы и англичане вполне могут справиться с этим. Они давно готовились, опасаясь, что Советы пустят такое оружие в ход.

Грек снова улыбнулся.

— На поле боя — да, могут справиться. А дома, в своем дворе?

— Не понимаю… — начал было Мойлан, но тут же почувствовал, что понимает. Сердце затрепетало, и бокал дрогнул в руке.

— Смертоносное оружие, которое разрабатывалось для уничтожения Израиля, — объяснял Георгос, — можно повернуть против бывших друзей Саддама — Англии и Америки. Американцы предали его, он будет к ним беспощаден.

Мойлан в сомнении покачал головой.

— Даже если ему такой фокус удастся, американцы не отступят. Им есть что терять.

— О, они, безусловно, отступят, даже не сомневайтесь. — Георгос встал, направился к двойной двери, ведущей на кормовую палубу, выглянул в ночь. — К югу отсюда лежит остров Крит, где во время войны произошла знаменитая высадка немецких десантников. На нем есть американская военно-морская база и аэропорт в Сауда-бей. Обычно это тихая гавань, место для стоянки, заправки и пополнения запасов кораблей Шестого флота. А сегодня там кипит бурная деятельность, это опорный пункт операции «Щит в пустыне». Только представьте, какой эффект произвела бы его неожиданная атака с использованием убийственной комбинации антракса и клостридиум ботулинум. [46]

46

Антракс — культура бацилл сибирской язвы; Clostridium botulinum — токсин ботулизма.

— Что-что?

— Вы, конечно, не знаете, что может сделать подобная химико-биологическая система. Антракс высоко вирулентен, [47] попав в дыхательную или пищеварительную систему, он убивает за двадцать четыре часа. Вызывает, как правило, пневмонию или сепсис с поражением жизненно важных органов. Через день на базе не останется в живых ни одного американца. Грандиозная шоковая терапия для Вашингтона!

Мойлан был потрясен.

— Иракцы пойдут на это? — проговорил он, внимательно глядя на Георгоса. — Вы пойдете на это?

47

Вирулентность — степень болезнетворности микроорганизма, зависящая от его инфекционных свойств.