Смерть и прочие неприятности. Орus 1

Сафонова Евгения

Вернувшись в круг, Ева приняла из рук кузнеца пресловутые ножны. Узкие, в бежевой коже, под стать мечу. На длинном ремне, явно предназначенном для перекидывания через плечо.

— Может, они ещё и исцеляют? — закидывая ножны за спину, не удержалась Ева.

— Полагаю, ты в этом не нуждаешься. — Гном указал на рапиру: одними глазами. — Дай ей имя, и она станет твоей.

Глядя на сияющий клинок, Ева подумала. Ещё раз подумала.

Потом вспомнила уроки истории музыки, Скрябина — и название одной из строчек партитуры его «Прометея».

— Люче[1], —

сказала она.

Клинок откликнулся мягким мерцанием, волной пробежавшим от рукояти до кончика лезвия, и теплом, кольнувшим Евину руку.

— Отныне её невозможно украсть или отобрать, — изрёк гном почти торжественно. — Она не признает никакого другого владельца. Ты можешь призвать её к себе, где бы ты ни была — просто позови её по имени. Пока она в ножнах, её видишь только ты, и обнажить её может лишь твоя рука.

— Проверь, — незамедлительно велел Герберт.

Неловко глядя себе через плечо, Ева убрала рапиру в ножны. Опасалась порезаться, но на полпути клинок сам мягко потянул руку, чтобы скользнуть в своё законное вместилище.

— И правда исчезла, — изучив пристальным взглядом её спину, резюмировал некромант. — Ты её видишь?

Ева, неотрывно косившаяся за собственную спину, подтвердила — видит.

Следующую минуту она наблюдала, как Герберт, на ощупь найдя невидимую рукоять, под насмешливым взглядом гнома пытается вытащить её из ножен. Затем, сдавшись, отступает на шаг.

— Попробуй теперь ты, — велел он удовлетворённо.

Рукоять, казалось, сама скользнула в пальцы — чтобы пару мгновений спустя Ева почти неуловимым движением рассекла воздух перед собой: встав в фехтовальную позицию, которая наверняка имела какое-нибудь красивое название, но о которой она не имела ни малейшего понятия. Знала только, что видела такую в фильмах про мушкетёров — тело вполоборота, свободная рука упёрта в бок, ноги чуть согнуты в коленях, а лезвие рапиры сияет под углом в сорок пять градусов, готовое отразить атаку потенциального врага.

— Прекрасно. — Герберт на редкость довольно кивнул. — Убирай. И расплатись.

Подчинившись, Ева протянула гному многострадальный телефон.

С ужасом пронаблюдала, как тот с видом заправского хипстера жмёт на кнопку включения и блокировки.

— В прошлый раз ты проявила здесь картинку. — Не дождавшись реакции, представитель маленького народца постучал пальцем по тёмному экрану. — Как?

— Руководство пользователя в условия сделки не входило, — парировала Ева с максимальным достоинством, которое ей позволила проявить не до конца усыплённая совесть.

— О. — Гном на удивление равнодушно отвернулся. — В таком случае, полагаю, в снятии с ножен чар трёхкратного обнажения вы не нуждаетесь.

— Каких чар?

Услышав вопрос, заданный стройным дуэтом (на диво органичный унисон удивлённого сопрано Евы с серебристым тенором Герберта), гном остановился.

Когда он оглянулся через плечо — улыбка, растягивавшая его губы, лучше всяких слов подсказала о грядущем подвохе.

— Никто, кроме меня, не может

достать клинок из ножен больше трёх раз, — изрёк он. Выразительно кивнул на рукоять рапиры за Евиным плечом, видную только им двоим. — К слову, отсчёт уже пошёл. Так что осталось два.

Ева растерянно уставилась на мобильник, темневший мёртвым экраном, пересечённым цепкими пальцами гнома.

Чёрт. Как они самонадеянны — оба. И что делать? Чем расплачиваться теперь? Конечно, у неё есть ещё планшет, но…

— Два? Прекрасно. Нам хватит.

Услышав невозмутимый голос Герберта, девушка неверяще воззрилась на него:

— Герберт…

— Нам хватит, — повторил некромант с нажимом. — Благодарю, о обитатель Потусторонья. Мы не могли мечтать заполучить изделие более прекрасное, чем твоя изумительная работа.

Гном смерил его взглядом, в котором не было ни досады, ни разочарования. Один лишь искренний интерес.

— Как знаете, — изрёк он, приправив интонацию щепоткой насмешки. Вновь отвернулся. — Когда исчерпаете оставшиеся попытки, возвращайтесь. Я всегда готов к сотрудничеству.

Сощурившись, Ева всё же сумела увидеть каменную дверь в Потусторонье. За секунду до того, как гном прошёл в неё — и за две до того, как она исчезла, растворившись за гранью видимого так надёжно, что разглядеть её не вышло бы никакими усилиями.

Несговорчивых покупателей недвусмысленно попросили маленький народец больше не беспокоить. По крайней мере, пока.

— Что ты делаешь? — прошипела Ева. — По-твоему, я с двух попыток, без всякой тренировки смогу…

— Если всё пойдёт по моему плану, меч всё равно исполнит функцию больше бутафорскую. — Герберт зашагал к выходу из каменного круга. — Как, собственно, и ты сама.

— Бутафорскую? О чём ты?

Где-то крикнула встревоженная птица. Странное ощущение царапнуло спину — ощущение, которое рождает устремлённый на тебя пристальный взгляд.

Осекшись, Ева резко обернулась.

Вокруг них спокойной тишиной молчала лесная чаща. Очень убедительно.

Куда более убедительно, чем если бы в ней действительно никого не было.

Догнав некроманта, девушка резко потянула его за рукав, вынуждая остановиться:

— Твой контур на месте?

Услышав шёпот, невольно сорвавшийся с её губ вместо полнозвучных слов, Герберт недоумённо вздёрнул брови.

— Что с тобой?

— Давай перенесёмся в замок прямо отсюда. Не возвращаясь к ручью.

Он раздражённо выдернул рукав из её пальцев:

— Рядом с проходом сильные пространственные искажения. От ручья безопаснее. Успокойся, контур никто не пересекал.

— Я… мне не по себе. Что-то не так. Я чувствую. — Когда он собрался идти дальше, Ева вновь удержала его — уже за руку. — За нами кто-то следит, Герберт, пожалуйста!

Некромант смотрел на неё, и гнев в его взгляде сменило сомнение.

— Я не трусиха. Я не стала бы напрасно паниковать. Ты же знаешь. — В её голосе скользнула почти мольба. — И сам говорил, что с интуицией у меня всё в порядке.