Смерть и прочие неприятности. Орus 1
Шрифт:
Она долго думала, что на это ответить. Это была опасная территория, на которую она, откровенно говоря, не собиралась заходить. Делать и говорить о том, что делаешь — совершенно разные вещи.
В данном случае первое было проще второго.
— Я просто не хочу, чтобы всё сводилось исключительно к общему делу. У нас, — наконец сказала она. — И я давно тебя простила. За всё. Если честно, на тебя вообще трудно обижаться… если узнать получше.
Он склонил голову. Всматриваясь в её глаза так, словно на дне зрачков надеялся
Ответ, чего же она всё-таки от него хочет.
— Спасибо, — в свою очередь сказал он. — За всё.
Они смотрели друг на друга. Впервые — без улыбки, без ёрничанья, без попытки переглядеть, что-то доказать, в чём-то убедить. Смотрели, пока Герберт вновь не отвернулся.
На сей раз — чтобы встать.
— Тебе нужно принять ванну, — почти устало произнёс он, медленно выпрямляясь, опершись на столбик кровати: видимо, успел слегка отсидеть ноги. — Я отдам распоряжения. Приходи… чуть позже.
Когда он вышел, Ева зачем-то взяла в руки пустую кружку. Повертела в пальцах, глядя, как на дне весело перекатываются капли голубого напитка.
Что ж, операция проведена успешно. Возможно, даже слишком. Впрочем, с чего она так смутилась? Герберт не сделал и не сказал ничего, что выходило бы за рамки крепнущей симпатии. Исключительно дружеской, разумеется. Как и она.
И, наверное, Еве лишь послышалось за звуком затворяющейся двери, сопроводившей его уход, судорожное бормочущее «боги, что я творю».
Когда Тим открыл глаза, первым, что он увидел, был Кейлус, дремавший в кресле подле постели.
Впрочем, когда юноша привстал на локте, тот немедленно приподнял тяжёлые, пушившиеся длинными ресницами веки.
— Лежи, — велел Кейлус с интонацией, заставившей Тима немедленно подчиниться. Потёр костяшками пальцев глаза, затем, уже кончиками — виски. — Как же ты меня напугал.
Тим мутным взглядом оглядел собственным спальню, пытаясь вспомнить, как сюда попал и что этому предшествовало.
— Что… произошло?
— Ты ничего не помнишь? — морщась (за время сна тело успело затечь), Кейлус сел поудобнее. — Ты выходил из гостиной. Потом схватился за голову и упал. У тебя было… что-то вроде припадка. — В его глазах Тим видел воспоминания, всколыхнувшиеся в памяти на этих словах, и эти воспоминания явно были не самыми приятными. — В конце концов ты затих и просто уснул. Пролежал почти сутки. Целитель сказал, физически ты здоров. Никаких следов яда, болезни или проклятий. — Мужчина подался вперёд, пристально вглядываясь в его бледное лицо. — Что случилось?
Перед глазами Тима наконец всплыл дверной порог. Последнее, что он видел, прежде чем упасть. А в ушах…
— Я… что-то вспомнил. — Он облизнул пересохшие губы, чувствуя мерзкий медный
Под недоумённым взглядом Кейлуса он судорожно сдвинул брови, пытаясь вспомнить больше, но в затылке тут же всплеснулась боль. Словно предупреждая: нет, Тиммир Лейд, даже не пытайся.
Не то будет куда хуже, чем сейчас.
— Не могу… вспомнить. — Он невольно прижал ладонь к месту, где жгуче пульсировала кровь. Тут же опустил: слабость давала о себе знать, реагируя дрожью даже на такое простое движение. — Я где-то слышал её, но не помню, где. И сейчас… тоже… больно.
— И ты потерял сознание от этого?
Тим кивнул. Почти плача — в равной степени от боли и осознания, насколько глупо всё это звучит.
Последнее, чего он ожидал, так это того, что лицо Кейлуса вдруг разгладит странное удовлетворение, точно он получил ответ на давно терзавший его вопрос.
— Мелодия, — медленно повторил он. — Музыка. — Он коротко выдохнул. Затем рассмеялся. — Ну конечно.
Тим слушал, как смех переходит в хохот. Не понимая, что послужило причиной подобного веселья, но подозревая, что его бессвязный бред сообщил нечто очень важное.
И лишь затем вспомнил, что в Лигитрине, в юности приютившем Кейлуса на самый, наверное, счастливый год его жизни, располагалась не только знаменитая на весь мир консерватория.
— Тебя загипнотизировали, — весело пояснил Кейлус наконец, подтверждая догадку. В мужском голосе ещё звучали отзвуки смеха. — И поставили блок. Неумелый, отсюда и такие последствия. Хотя, полагаю, если бы не удачное стечение обстоятельств, первый припадок случился бы куда позже. — Он рывком поднялся на ноги. — Ты точно не помнишь ничего подозрительного в саду Рейолей?
Тим покачал головой. Уже зная, что это, даже будучи правдой — во всяком случае, правдой, известной ему, — ничего не доказывает.
— Вы думаете, это… сделала она? — он следил, как Кейлус в явно приятном возбуждении меряет шагами комнату, сжимая сцепленные руки за спиной.
— Девчонка может владеть Даром, несвойственным для наших мест. Но хорошо знакомым мне. — В словах скользнуло предвкушение. — Гипноз — одна из основных разновидностей музыкальной магии. А с помощью гипноза легко можно поставить блок.
— Я… мог видеть её? Столкнуться с ней? А потом меня просто заставили об этом забыть?
— Да. — Замерев подле кровати так же резко, как до того поднялся, Кейлус уставился в стену, интересную разве что отсутствием на ней чего-либо интересного. Даже узоров на однотонных обоях. — Мог.
Тим следил за его лицом. И знал, о чём он думает. О том, что взломать блок в его голове — единственный способ заполучить действительно достоверную информацию. О том, какую цену чаще всего платят за попытку взломать ментальный блок. Может, и о том, готов ли он её заплатить.