Смерть в Кесарии
Шрифт:
– Какие могут сложиться отношения за такое короткое время? – спросил он. – Только познакомились. Ты же знаешь, Натан.
– А раньше вы не были знакомы? – спросил Розовски.
– Откуда? Ни разу не встречались. И с чего ты решил, что все репатрианты знакомы друг с другом?
– Страна маленькая, – ответил Розовски. – Мы, по-моему, вообще все знакомы друг с другом, разве нет?
Вопрос был риторическим, Габи так его и воспринял. То есть, промолчал. Розовски побарабанил пальцами по столу.
– Н-да-а… Ну, а за эти
Гольдберг обиделся.
– Да ну тебя, Натан, ты что же – думаешь, я его… – он насупился и отвернулся.
– Ты его – что?
– Сам знаешь, – буркнул Габи. – Я могу идти? – он демонстративно повернулся к Гофману. Профессор, смотревший на все это с неодобрением, сказал:
– Да-да, конечно… У тебя ведь больше нет вопросов, Натаниэль?
Розовски кивнул.
– Хорошо, Габи, иди, – сказал он. – Мне тут еще надо переговорить с вашим шефом. Только не убегай, ладно? Я хотел задать тебе еще пару вопросов.
И вновь во взгляде Габи появилась настороженность. Он явно хотел о чем-то спросить, но выражение лица Розовски не располагало его к этому, он молча повернулся и вышел. Когда лаборант покинул кабинет шефа, Давид спросил:
– Ты его подозреваешь в чем-то?
Розовски отрицательно качнул головой.
– Я не могу никого ни в чем подозревать, – сказал он. – Пока что я, все-таки, не уверен в том, что имело место преступление.
– Но ты так говорил, будто…
– Я никого не подозреваю, – перебил Розовски. – Или всех подозреваю. Может быть, всю историю выдумал ты сам. Может быть, тебе захотелось создать грандиозную мистификацию.
– Ну, знаешь! – возмутился Гофман.
– Ладно, успокойся. А вопросы… – Розовски улыбнулся. – Я всегда задаю вопросы неприятные и неудобные. Издержки профессии, – он снова раскрыл старинную книгу. – Что-то мне это напоминает… – пробормотал он.
– Текст?
– Д-да нет… Какая-то мысль мелькнула, когда я раскрыл книгу. Что-то такое, на краю сознания… – он задумался. – Знаешь, как будто краем глаза что-то заметил. Что-то любопытное…
– В кабинете? Или в книге?
Натаниэль неопределенно пожал плечами.
– Н-не знаю… – сказал он неуверенным голосом. – Не могу понять. Что-то незаметное, но важное… – он немного помолчал. – Нет, уже не вспомню.
12
– Послушай, – сказал Розовски, окидывая взглядом тесное помещение лаборантской, – по-моему, здесь не очень уютно, ты не находишь?
– Да нет, нормально, – пробормотал Габи.
– Давай-ка мы сделаем так, – предложил Натаниэль. – Ты меня немного проводишь – до автобусной остановки. А я у тебя кое-что спрошу. Хорошо? Твой начальник не возражает.
Габи зачем-то посмотрел на закрытую дверь профессорского кабинета, сделал неопределенное движение головой. Жест, при желании, можно было понять как согласие. Что Розовски и сделал.
– Вот
На остановке не было ни одного человека. Розовски сел на лавочку и указал Габи на место рядом.
– Скажи, Габи, ты так и не вспомнил, каким образом появилась в нашем агентстве фамилия Розенфельд? – спросил Розовски. – Если нет, мне придется смириться с мыслью о том, что я страдаю галлюцинациями.
– Н-ну… – Габи вздохнул. – Вспомнил. А что, ты продолжаешь заниматься этим делом? Офра сказала, что расследование прекращено.
– Ну и что? Я просто хочу знать. Это как пустая клеточка в почти решенном кроссворде. Итак?
Габи помолчал некоторое время, собираясь с мыслями.
– Ну, тебя не было тогда, – нехотя сказал он.
– Когда?
– В конце весны. В мае, кажется.
Розовски вспомнил, что в мае он устроил себе пятидневный отпуск.
– Верно, – сказал он и досадливо поморщился. – Надо же! В кои-то веки раз устроил себе отпуск – и обязательно не вовремя.
– Да нет, – возразил Габи. – Ничего же не произошло.
– Ты рассказывай, рассказывай, – проворчал Натаниэль. – Я сам разберусь – произошло или нет.
Габи пожал плечами.
– Позвонила одна женщина, – продолжил он. – Сказала, что у нее появились подозрения относительно мужа. Ну, ты знаешь, о чем речь. Будто муж ей изменяет, и все такое.
– Дальше.
– Сказала, что не может прийти в агентство. Боится, что ее узнают. Хочет, чтобы мы проследили… – чувствовалось, что Габи ожидал разговора. Его речь, чуть нервная вначале, стала спокойной и последовательной. – Объяснила, что муж все субботы проводит один, на вилле. Потому, дескать, у нее и возникли подозрения. Спросила, можем ли мы за это взяться и сколько это будет стоить. Я объяснил. Она сказала, что пришлет фотографию мужа и чек.
– Она назвала себя? – быстро спросил Розовски.
– Что?… Да, конечно. Галина Соколова, а муж – Ари Розенфельд.
В принципе, Натаниэль уже догадался, поэтому только кивнул и спросил:
– А дальше?
– Дальше… – Габи пожал плечами. – Дальше – все. Она не появилась, чек с фотографией – тоже. Поэтому, когда ты велел почистить архив, я спокойно стер файл с первоначальной информацией.
– Все?
– Все.
– Ладно, спасибо, – Натаниэль поднялся. – Значит, говоришь, в конце мая?
– Да.
Подошел автобус.
– Пока, Габи.
Когда автобус тронулся, Натаниэль посмотрел в окно. Бывший стажер все еще стоял на остановке, и Розовски пожалел, что не видит отсюда выражение его лица.
13
В своем офисе он появился сразу после обеда. Офра о чем-то оживленно рассказывала Алексу. При виде шефа она замолчала. Маркин немедленно перешел в другой кабинет.
– Привет, девочка, – хмуро сказал Натаниэль. – Как отдохнула?