Смертельная печаль. Саби-си
Шрифт:
Сколько лет я мечтал о том, что когда-нибудь окажусь здесь, на своей любимой, трагически покинутой родине. Я представлял себе, как буду счастлив, вернувшись домой.
Теперь я здесь, и что же происходит со мной. Я глубоко несчастлив тем, как меня встретила моя родина, мои родные. Так что мудрецы правы, говоря: «Бойся своих желаний – они могут сбыться». Мы чего-то желаем, но не представляем до конца, к чему это может привести. И в то же время я с такой теплотой вспоминаю все те годы, что прожил со своей семьей в Магадане. Своих детей, жену, работу, друзей. Моя жизнь в России была очень суровой и порой трагической, но разве после всего этого я меньше стал ее ценить – эту самую жизнь.
Да, все в ней было не просто, но поэтому и ценится она дороже. И любить ее
Подъехали к гостинице, и водитель, прервал мои мысли. Он объяснил мне, как подняться на девятнадцатый этаж. Там располагается администратор. Я поблагодарил его, рассчитался и вышел на улицу. Мне повезло, свободные места были, и я, заплатив за одну ночь, пошел устраиваться на ночлег.
Гостиница, надо сказать, была весьма своеобразная. С утра и до вечера в ней находиться не разрешается – только ночлег.
Но мне это как раз и нужно. Камера хранения вещей прямо в номере. Металлический шкафчик под замком. Этажом выше традиционная японская баня. Утром завтрак. Все это мне подходит. До завтрашнего утра я устроен, а там поеду в Киото.
Захожу в номер, обстановка как в общежитии. Четыре кровати, стол с четырьмя стульями, вешалка. Обстановка спартанская. Перед тем как лечь, иду в баню. Поднимаюсь на 20-й этаж, нахожу нужную мне дверь. Японская традиционная баня очень не похожа на русскую. За все годы, прожитые на Колыме, мне так и не удалось привыкнуть к ней. Нет, я, конечно, периодически бывал и парился в русской бане. Будучи на охоте или рыбалке в маленьких поселках, где нет привычных ванной или душа. Но, тем не менее, предпочитал мыться дома. Вот и сейчас большой бассейн с горячей водой первым делом напомнил мне о нашей ванне дома, в Магадане. Да, я сейчас думаю о нем, о своем доме и о своей семье. Сидя по пояс в горячей воде, смотрю сквозь огромные окна, начинавшиеся прямо от пола, на ночной Токио. Мне в голову приходят воспоминания своего давнего, лагерного прошлого.
Как-то, попав первый раз в русскую баню еще в Магаданском спецлагере, мы все, военнопленные, вспоминали и сравнивали ее с привычной и оставленной дома японской. То были не воспоминания, но горькая тоска о дорогой и неизвестно насколько оставленной родине, мечты о том, что когда-нибудь кому-то из нас доведется вернуться и побывать в ней вновь, погреться привычным образом вот в таком горячем бассейне. Или, может быть, в природном артезианском ключе, где-нибудь у склонов Фудзи-сан. Тогда в Магадане, каждый из нас научился понимать и по-настоящему ценить тепло далекой родины. Так всегда бывает, начинаешь понимать и ценить что-то лишь после того, как потеряешь это. Да и холода, что пришлось нам испытать в ту первую Колымскую зиму, дали нам понять разницу с тем, что происходило тогда дома, в Японии.
Эти огни, что горят за окном, отблески фар двадцатью этажами ниже, все действует на меня гипнотически. Сознание начинает путать время и место, верх и низ, хорошо мне сейчас или плохо. Мне, очевидно, следует заканчивать омовение. Все же я уже не молод, чтобы так долго испытывать свое сердце горячей водой и острыми чувствами. Нужно успокоится и заснуть. Завтра мне понадобятся силы.
Из гостиницы я выхожу рано утром. Солнце еще не встало, на улице сегодня свежо, температура ночью опустилась до ноля градусов. Уже довольно много машин. В Токио рабочий день начинается очень рано. Автоматически сравниваю эту ситуацию с Магаданом – там в это время все еще спят.
Путь мой сегодня лежит от ближайшей станции метро Синдзюку до станции Токио. Там мне нужно будет разобраться в расписании движения Синкансенов. Купить билет до Киото на ближайшее время и в путь – к моему Киото, к храму Кинкакудзи, в родной мне район Росияма.
Я довольно легко сумел разобраться в схеме движения Токийской подземки. Купил в автомате билет до Токио стейшн, нашел нужную мне платформу и вошел в вагон. Да, что и говорить – техника ушла далеко вперед, но тем не менее, все понятно. Вагоны несколько отличаются от московских, но принцип тот же. Хоть мне и семьдесят, я еще
Сейчас и здесь одному мне хорошо и спокойно. Мне вспомнилась вчерашняя сцена в доме родителей. Все правильно, я поступил так, как мне подсказывало сердце. И в своих поступках я был искренен. О чем тогда жалеть? Не о чем, пусть все идет так, как идет. Мне не стыдно за свой поступок, и поэтому я так спокоен.
К перрону подошел огромный двухэтажный состав Синкансена с острым утиным клювом. Я его про себя назвал – утконос. Да, что и говорить, я поражен увиденным. Эта техника на уровне советской космической. Почти ракета, и по рельсам не катится, а летит. Нахожу свой вагон, свое место, усаживаюсь. В этом возрасте я еще не перестаю удивляться увиденному. Меня еще поражает что-то в этом мире, значит, рано мне еще умирать. Душой, по крайне мере, я еще молод. Вот так я порадовался за себя. В тамбуре я обратил внимание на стоящие автоматы с напитками и бенто. Отлично, значит, от голода я в пути не умру. Что для меня может быть важным еще в этой поездке? Современного Киото я, конечно, не узнаю. За эти годы он, должно быть, сильно изменился, но и то не беда. На вокзале возьму такси и уж в свой район дорогу найду. А там похожу пешком, глядишь, и вспомню что-то. Да, важно еще сразу определиться с недорогой гостиницей. Думаю, таксист мне в этом сможет помочь.
Тем временем поезд тронулся. Движение его было таким мягким и беззвучным, что я даже засомневался, едем ли мы или в двинулся соседний состав. Перевел взгляд на перрон, люди стоят, значит, в движении мы. Ну, что же, в путь. Смотрю в окно, но ничего не вижу. Мысль моя сейчас не дает мне возможности сосредоточиться на пейзажах. О чем я думаю? Да, пожалуй, о том, что все мои прежние представления о возвращении на родину не были похожи на реальность. Все происходит совсем не так, как я это себе представлял. И самое главное, все происходящее сейчас так ранит меня. Откуда это чувство одиночества в родном доме. Разве мог я представить себе, что оно будет со мной здесь и сейчас и к тому же таким острым. Почему мне так одиноко? Почему никого нет рядом? Что я здесь вообще делаю? Может быть, мне нужно было сейчас садиться не в поезд, а сразу в самолет? И домой, в Магадан, к семье.
Но нет, так я тоже поступить не могу. Я должен сделать намеченное. Я увижу храм Кинкакудзи, мой золотой храм. Я увижу мой Киото, свой район и, возможно, встречу кого-нибудь из моей юности. Возможно, мне удастся найти и побывать в нашем старом доме. Нет, теперь я не могу отказаться от всего этого. Я увижу то, что хотел увидеть. Сейчас мне сложно, но через день-другой все войдет в свое русло. Деньги у меня пока есть, так что надо не хандрить, а попытаться насладиться впечатлениями.
От вокзала я поехал на автобусе. Мне все же не стоит забывать о своем скромном бюджете, не так много денег у меня остается. Спешить мне особенно некуда, да и осматривать город из окна автобуса удобнее. С собой у меня лишь небольшая спортивная сумка. Все вещи я оставил на хранение в Токио. Не зная, останусь ли я на ночь в Киото или решу вернуться в Токио сегодня вечером, я не стал устраиваться в гостиницу. К вечеру разберусь в этом.
Выйдя из автобуса, я несколько часов ходил по городу. Но ни в тот день, ни на следующий мне так и не удалось разыскать наш старый дом. Район сильно изменился. Кто-то мне сказал, что в связи со строительством дороги несколько домов были снесены. Кто-то утверждал, что район сильно расстроился и сейчас его просто трудно узнать. О семье Тойода тоже никто не помнил. Так или иначе, поиски мои были бесплодными.
Пробыв в Киото несколько дней, я чувствовал себя пожилым туристом в чужой стране. Туристом, которому все интересно, но при этом он понимает, что находится далеко от дома и скучает по нему.