Смертельное шоу
Шрифт:
– - Ты чо, чувак, обалдел?!
– - не сдержался он.
– - Значит, четвертое место, -- с неожиданной вялостью произнес Эразм.
– - А я думал, полный облом...
– - Познакомься, -- предложил Альберту Санька.
– - Наш гитарист... Бывший...
– - А вот и не хрена!
– - объявил Эразм.
– - Я играть хочу!
– - Значит, я -- лишний?
– - попытался стереть капли с низа брюк Альберт. Капли не стирались.
– - Ничего подобного!
– - не согласился с ним Андрей.
Ситуация возвращала ему власть менеджера, и теперь он мог показать, что способен умно распорядиться этой властью. Но он не знал как. Просто
– - Нехорошо получается, -- усилил он начальственной уверенностью
голос.
– - То ты уходишь из группы, то возвращаешься...
– - Считай, что это компенсация за уничтоженный "Гибсон", -
ответил Эразм.
– - А что ж у тебя в чехле?
– - спросил Санька.
– - Воздух. Вонючий приморский воздух.
– - Хорошая упаковка.
– - Так я пойду?
– - напомнил о себе Альберт.
– - У нас демократия, -- торжественно объявил Андрей и громко почесал щетину на подбородке.
– - Голосуем. Кто за то, чтобы оставить Эразма в группе?
Его рука поднялась первой. А мы так воспитаны, что голосуем единогласно. Может, и не в этом дело, но три остальные руки поддержали торчащую над головами смуглую кисть Андрея.
– - Оставляем. Теперь второе: кто за то, чтобы оставить Альберта в группе?
– - Мужики, у меня -- кабак! Какая группа?!
– - окаменел гитарист ресторана.
– - Единогласно, -- провел взглядом по рукам Андрей.
– - Жалобы, заявления будут?
– - Я не согласен!
– - снова сел Альберт.
– - К вам вернулся ваш человек. Зачем вам теперь в группе два соло-гитариста?
– - Да хоть десять!
– - не сдержался Игорек.
– - Музыка будет только жестче! Мужской вариант!
– - А оргкомитет разрешит?
– - обернулся Виталий к Саньке.
Чувствовалось, что он был самым умным из всех. Саньке тоже захотелось показаться умным, и он ответил:
– - Регламент предполагает замены. Но я не знаю до какой степени. Нужно поговорить... с Ниной.
Сказал и сразу ощутил, как дико не хочется с ней разговаривать.
– - А если не разрешат замену?
– - посомневался в дежурном порядке Виталий.
– - Разрешат, -- твердо ответил Санька.
Только в эту минуту он понял, что Буйнос перед ним в долгу. Метателя бутылки Санька, может, и не поймал, а одного из врагов Буйноса все-таки задержал.
– - Мужики, ну хватит травить!
– - вскинул руки Андрей.
– - У нас мало времени. Если с первым шлягером мы что-то решили, то второй...
– - Второй тоже есть!
– - выпалил Санька.
– - Какой?
– - О роллерах!
– - А что? Это современно, -- пробубнил Виталий.
Духота ресторанного зала медленно одурманивала его. Он не верил в то, что они успеют за несколько часов придумать, обкатать и сделать изюминку, нет, целых две изюминки, из ничего. Но у Саньки было такое лицо, что он начал сомневаться. Когда-то люди тоже не верили, что полетят в космос.
– - Спецэффекты гарантирую!
– - вспомнил Санька разговор с Машей о пацанах-роллерах, крутящих сальто на трамплине за инструментами.
Крикнул и ощутил, как внутри все угасло. Ведь Маша так и не
открыла ему после возвращения от экстрасенса. Он проспал ночь на
матрасе в машинном отделении, рядом с вахтенными матросами, а
утром у него уже не хватило совести второй раз стучаться. Очень
многое из того, что человек способен совершить ночью, кажется невероятным для дня.
– - Какие спецэффекты?
– -
Он забрал недопитое пиво у Игорька и с банкой в руке выглядел настоящим металлистом.
– - Мальчишки-роллеры будут гонять на сцене, -- пояснил Санька.
– - А где ты их найдешь?
– - Найду, -- принял он решение после репетиции идти на набережную.
Одного пацана, а может, и двух он знал точно. Они могли согласиться на пустяшное для них представление и без Маши.
– - Тогда погнали треки!
– - грохнул пустой пивной банкой по стене Эразм.
На этот раз она упала в мешок. Счет матча увеличился. А матч -- это всегда или победа, или поражение. Ничьих в баскетболе не бывает. На эстраде -- тоже.
Глава тридцать первая
ЕЩЕ НЕМНОГО, ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ
Космонавты за сутки до старта смотрят "Белое солнце пустыни". Марафонцы за минуты до забега лежат на газоне и боятся пошевелиться. Великий тенор Паваротти, прежде чем выйти на сцену, засовывает в карман гнутый гвоздь. Футболисты перед финалом не бреются.
У мышьяковцев общего ритуала не было. Наверное, это приходит с годами. А пока же все готовились к выходу на сцену по-своему. Андрей сидел в углу комнатки, предоставленной их группе, и пантомимой изображал тяжкую работу ударника. Палочки молотили по виртуальным барабанам и, несмотря на то, что звуков они не издавали, он все же слышал ритм. Игорек играл в подкидного с Эразмом, а уже прижившийся к группе Альберт судил их нешуточную схватку. Эразм постоянно пытался смухлевать, а Альберт с удовольствием не давал ему этого сделать. Виталий спал, прислонившись боком к дверному косяку. Казалось, что он прислушивается к звукам в коридоре и особенно к тем, которые могут донестись со сцены.
Финал ввел свою математику. Конкурсанты выходили на сцену в обратном порядке. Первым -- Джиоев, то есть десятый, а последними, естественно, грязные панки из "Молчать". В соответствии с этой системой исчисления "Мышьяку" выпала очередь идти седьмыми, а это -- с учетом исполнения каждой группой двух композиций -- больше полутора часов нервотрепки. Впрочем, те же любители резиновых кед из "Молчать" должны были трепать нервы более двух часов от начала тура.
Санька послушал беззвучную ритмику Андрея и молча вышел из комнаты. И сразу стало чуть легче. В коридоре хоть не пахло старой бумагой. В комнате, которая принадлежала, скорее всего, киномеханику Дворца культуры, стены были густо обклеены плакатами отечественных фильмов, а поскольку большинству из этих фильмов давно исполнилось лет тридцать, то и плакаты по-старчески пахли пылью.
В фойе становилось все гуще от зрителей. Рядом с бабульками-билетершами горами высились два черных буйносовских телохранителя. Зрители почти без исключения пытались именно им всучить свои билеты, но бабульки успевали поймать их на лету и с заученностью, приобретаемой не за один год, отрывали полоску контроля ровно по штриховой линии.
Санька не знал, зачем он появился в фойе. Наверное, ему хотелось, чтобы среди зрителей мелькнуло загорелое лицо Маши, но он упрямо не хотел признаваться себе в этом желании. И потому придумал другое. Что он вышел в фойе посмотреть на Витю-красавчика. Парням он так и не сказал о его предложении, но почему-то был уверен, что, как минимум, двум-трем исполнителям экстрасенс свои услуги навязал, а значит, обязательно должен появиться во Дворце культуры.