Смертельное шоу

Христофоров Игорь

– - После концерта все гости приглашаются в баню. Нас будут массажировать чемпионки. Они все -- чемпионки. В своем деле...

С соска девицы медленно стекала струйка крови, но она упорно стояла нагнувшись.

Пальцы Букахи коснулись этой струйки, и он вдруг странно, как-то нутряно икнул. Его прозрачная рука упала и тряпкой повисла на ручке кресла. Он снова икнул. Теперь уже громче.

Оранжевый парень, ничего не поняв, воспринял закрывшиеся глаза хозяина как признак наивысшего наслаждения и еще громче, чем до этого, закричал:

– -

Суперфинал! Люсия против Розы! На кону -- пять тысяч долларов!

Подлетевший Сергей оттолкнул его и Люсию, нагнулся к Букахе, схватил его кисть, и сдавил запястье. Хвостик на его затылке окаменел.

– - Доктора! Быстро!
– - взвизгнул он, и стоящий у стола с яствами телохранитель в синем костюме вскинул кулак с рацией ко рту и быстро-быстро задвигал губами.

Два других телохранителя метнулись от садового домика, бережно подхватили вялого Букаху и вдвоем понесли его в дом-замок, хотя любой из них сделал бы это в одиночку.

– - Концерт окончен, -- тихо произнес Альберт.
– - Музыки не будет. Точнее, будет, но другая...

– - Ты думаешь?
– - посомневался Санька, но суета у дверей дома показалась зловещей.

Сановные гости, покинув кресла, сгрудились у небоскребов бутылок и жадно, с испуганными лицами курили. Они хорошо знали, что в богатых часто стреляют, но что-то не помнили, чтобы богатые вот так запросто, на зеленой лужайке, умирали.

Когда из дома вышел, спотыкаясь, заплаканный Сергей, они все одновременно опустили руки с сигаретами. Самое мрачное лицо было почему-то у длинного генерала. Над двором повисла зловещая тишина. Слышно было лишь, как плакала в садовом домике опозоренная Джульетта да жужжали наглые южные комары.

Врач в развевающемся белом халате влетел с улицы во двор и удивленно посмотрел на Сергея, закрывающего вход в дом. Чемоданчик с крестом смотрелся в его руках нелепо. Наверное, потому что сам врач был небрит и больше похож на бомжа, чем на врача.

– - Где больной?
– - озабоченно спросил он.

Сергей сорвал с хвоста на затылке микстурную резинку, качнул распавшимися седыми волосами и тихо произнес:

– - Поздно. Кранты. Мотор накрылся...

_ Глава двадцать восьмая

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНЫЕ СВЕДЕНИЯ

Группа уехала в Перевальное без Саньки. И без аппаратуры. Обещание Букахи умерло вместе с ним.

– - Знаете что, мужики, -- прощаясь с ними у машины, предложил Альберт.
– - Приезжайте завтра по утряне в мой кабак. Все равно аппаратура без толку стоит. До вечера -- море времени. Порепетируем...

– - Первое место. Сзади, -- напомнил Виталий.

После всего увиденного его лицо впервые утратило сонливость. Еще одно такое шоу с трупом в финале -- и он вообще забудет о снах.

– - Еще не вечер!
– - опять посопротивлялся Игорек.

– - Так ты не едешь?
– - спросил Андрей Саньку.

– - У меня дела. Попозже буду. Или утром, -- ответил он и пошел к набережной.

Темнота

уже накрыла Приморск, но можно ли затемнить праздник? А отпуск и есть самый большой и самый длинный праздник. Тысячи человек отмечали его одновременно и круглосуточно, и на набережной царил уже привычный день. Света было так много, что под ним, наверное, можно было загорать.

Еще издалека Санька заметил, что у трапа стоит незнакомый матрос, и он уже без душевной дрожи сунул ему под нос пропуск на борт. Раз Маша выписала его на целую неделю, значит, она знала о Санькином будущем больше, чем он сам. А может, выписала просто так, без задней мысли... Мы пытаемся во всем найти смысл, а его чаще всего нет и в помине.

– - Добрый вечер, -- первой на палубе заметила его Маша.

На ней было очень нарядное синее, с золотым воротничком, платье, а на ладонях, когда она оторвала их от лееров, лежали плотные красные полосы.

– - Кого-то ждешь?
– - спросил он.

– - Нет. Просто гуляю. Сюда только что пришла...

Санька снова посмотрел на полосы на ладонях и ничего не сказал. Душе было горько и тоскливо, хотя, если честно, смерть Букахи он воспринял с холодным безразличием. Он даже не ощутил его умершим. А просто унесенным охранниками. Как будто они утащили его досыпать эротический сон про сисястую тетку.

– - Потанцуем?
– - по-детски наивно посмотрела она в его глаза.
– - Как тогда...

– - Чего-то нет настроения.

Он прислонился спиной к стальной переборке, и ее тепло мгновенно пронизало балахон и майку, заелозило по коже.

– - Значит, ты не журналист?

– - Ты была на первом туре?

– - Но ты же сам просил!

– - Правда?.. А-а, точно, просил... Ты извини, что там, на набережной... Но мне нужно было найти одного парня. А все уже привыкли к тому, что раз кто-то много вопросов задает, значит, или журналист, или следователь...

– - А ты?

– - Ни первое, ни второе, -- все-таки оттолкнулся он и освободил

кожу от настырного тепла.
– - Я -- плохой певец. Дебютантишка. Возможно, невезучий. Даже, скорее всего, невезучий. В моем возрасте уже те, кто хотел, прорвались. Сташевский, Губин, Агутин...

– - Ты еще прорвешься, -- с неожиданной уверенностью произнесла

она.
– - Честно!

– - А-а, -- махнул он рукой в сторону берега.

– - Честно-честно! Я же сидела на конкурсе с первого певца...

– - Серьезно?

Его только сейчас ожгло укором, что он пригласил Машу на первый тур, но даже не попытался отыскать ее в зале или в фойе. Наверное, потому, что он не верил в ее появление среди скучающих загорелых курортников. Не верил настолько, что даже в зале, когда спрыгнул со сцены, не разыскивал ее лицо. А может, и нашел бы, если бы не странные пристальные глаза с родинкой у носа.

– - Первым пел какой-то кавказец... Точно?
– - спросила она Саньку.

– - Вроде бы да...