Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
Глава 29
ТЯЖЕЛЫЙ БУКЕТ
В субботу я проснулась в половине десятого. Проспала больше тринадцати часов и впервые за эту неделю почувствовала себя отдохнувшей. И тем не менее поднималась и двигалась медленно, стараясь не навредить своей бедной больной головке. В ванной я сняла повязки с рук. При виде распухших оранжево-желтых ладоней у меня чуть не открылась рвота. Но когда я сняла окровавленные пластыри, что испещрили мои руки, словно железнодорожные пути, оказалось, что руки начали подживать. Я пыталась уговорить себя, что раны и ссадины выглядят
Наверное, все-таки можно будет принять ванну: руки положу на края, а сама буду лежать и отмокать. Я пустила воду, бросила немного молочного концентрата для ванн и пошла на кухню ставить чайник и варить кофе. Держать и наливать чайник кончиками пальцев оказалось делом почти непосильным и, во всяком случае, невероятно долгим. К тому времени, когда в руках у меня наконец оказалась чашка кофе, вода в ванне уже переливалась через край. Я осторожно уселась в ванну, держа чашку с кофе кончиками пальцев. Вода выплеснулась на пол, зато руки я, слава Богу, не замочила.
Я отмокала в ванне до тех пор, пока вода не начала остывать. Сначала не думала вообще ни о чем, потом мысли вернулись к тому же, над чем я ломала голову вчера вечером. Непонятно, почему смерть Сериз так напугала Элину, что она обратилась в бегство. А может, ей стало известно, что кто-то накачал Сериз героином и бросил умирать? Но это пока только предположение. Есть и еще одно: Элина скорее всего узнала о том, что Сериз убили, где-то в течение тех суток, которые прошли со времени моего визита до ее панического ночного бегства из гостиницы. Но сейчас она надежно защищена от всех расспросов целой армией врачей и медсестер. До нее мне пока не добраться.
Зато я могу добраться до фирмы «Алма Миджикана». Я с сомнением посмотрела на руки – плохие помощники. Завтра было бы самое подходящее время для того, чтобы проникнуть в офис фирмы, но вряд ли руки заживут так быстро.
Я отставила чашку на подоконник и стала осторожно выбираться из ванны. Вытереться тоже оказалось весьма не просто. Вот ведь как – когда руки в порядке, их не замечаешь; только когда выходят из строя, осознаешь, насколько они необходимы. В третий раз выронив полотенце, я плюнула на это дело и полезла досущиваться в постель.
В тот момент, когда я пыталась натянуть джинсы на свои еще влажные телеса, снизу позвонили. Наверное, Робин. А я-то совсем забыла, что он должен прийти. Я с трудом просунула руки в блузу – слава Богу, она была на «молнии» – и к тому времени, как он взобрался на третий этаж, была почти одета.
– Вик! Как я рад, что ты цела. – Он критически оглядел меня. – Да ты прекрасно выглядишь! А в газетах писали Бог знает что… Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, чем несколько дней назад. Главное, голова прояснилась.
Робин протянул мне букет осенних цветов из своего собственного садика – я знала, как ревностно он за ними ухаживал. Ему пришлось самому налить воду и поставить цветы в вазу. Я смотрела на ярко-желтые маргаритки
Робин совсем недавно позавтракал, однако с готовностью согласился сопровождать меня в кафе за углом. Он даже преодолел отвращение – я это видела – и помог мне забинтовать руки. А вот бюстгальтер мне так и не удалось застегнуть. И просить Робина об этом как-то не хотелось. Оказывается, одно дело – попросить забинтовать руки и совсем другое – застегнуть бюстгальтер. А, ладно, надену просторную блузу и обойдусь без лифчика.
В подъезде мы встретили мистера Контрераса, он как раз выходил вместе с Пеппи. Критически, даже с ревностью оглядел Робина. Пеппи прыгала на меня и норовила лизнуть в лицо. Я почесала ей за ушами, познакомила мистера Контрераса с Робином.
– И куда это ты направляешься, куколка? – спросил старик.
– Завтракать, – объявила я. – С самого понедельника не ела как следует.
– А что я тебе говорил вчера? Мы с принцессой могли бы принести тебе завтрак. Я просто не хотел тебя тревожить, думал, может, ты еще спишь.
– Мне уже пора немного размяться, – сказала я. – Робин последит, чтобы я не переутомлялась.
– Ладно, киска, но если что, сразу зови меня. И дай ему мой номер телефона. Мало ли, вдруг тебе станет плохо в ресторане. Не хочу узнавать об этом из газет.
Я торжественно пообещала, что на этот раз он будет первым, кто подаст мне нюхательную соль.
– Кто это? – спросил Робин, когда мы свернули за угол. – Твой дедушка, что ли?
– Всего-навсего сосед с нижнего этажа. Он на пенсии; я – его хобби.
– А что это он так всполошился? Ты что, не имеешь права выйти поесть?
– Это не просто из-за завтрака, а из-за завтрака с тобой. Будь он лет на двадцать моложе, доставалось бы любому, кто ко мне приблизится. Временами это очень утомительно, но вообще-то он хороший старик.
Пройдя всего каких-нибудь четыре квартала до закусочной «Белмонт», я совершенно выдохлась. Так бывает всегда, когда выздоравливаешь после тяжелой болезни или увечий, – мне приходилось с этим сталкиваться. В кафе меня почти все знали, я у них бываю по крайней мере раз в неделю. И все, конечно, читали в газетах о моих злоключениях. Теперь официантки сгрудились у нашего столика – поглазеть на меня и моего спутника, но Барбара – она обслуживала столик – оттеснила всех прочь, когда они наперебой стали предлагать мне соки и булочки. Я заказала омлет с сыром, жареный картофель, бекон, гренки и фруктовый йогурт. Барбара с сомнением покачала головой.
– Тебе ни за что этого не съесть, Вик, – сказала она. – Это вдвое больше того, что ты заказываешь после того, как пробежишь пять миль.
Я настояла на своем, но она оказалась права. Мне удалось одолеть лишь половину омлета и картофель, а к фруктам я просто не могла притронуться. В животе ощущалась страшная тяжесть, клонило ко сну. Я с трудом заставляла себя слушать, что говорит Робин, и хоть как-то поддерживать разговор.
– Что-нибудь уже известно о пожаре в «Берегах прерий»? Есть сходство с «Копьями Индианы»? Какая зажигательная смесь?