Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
Помимо Луиса Шмидта и дел фирмы «Алма Миджикана» было еще кое-что. Элина… Не хочу больше думать о тетке – никто не обязывает меня приглядывать за ней. Сказки о ее несчастьях уже навлекли на меня всевозможные беды, поиски жилья для нее чуть не закончились моей смертью. Не желаю больше вникать в ее жизнь.
Есть по-прежнему не хотелось, но голова стала совсем легкой, почти невесомой, скорее всего от голода. Я выдавила пасту и решила потереть в нее твердый, как камень, кусок чеддера. Работать перевязанными руками было нелегко, вскоре заныли все мускулы, я стала задыхаться, а результат – несколько ложек
Взяв тарелку в левую руку, я понесла ее в гостиную. С трудом заставила себя проглотить несколько ложек, откинулась на спинку кресла и стала думать о тетке.
Элина сбежала после того, как узнала о смерти Сериз. Возможно, ее напугало и еще что-то – с таким характером, как у нее, она легко могла влипнуть во что угодно. Я почти ничего не знаю о ее сегодняшней жизни, но с чего-то все же нужно начать. Вполне логично связать ее бегство со смертью Сериз. Нужна была серьезная причина, чтобы согнать Элину с оплаченной койки. Она жила на те крохи, что остались после продажи дома в Норвуде с молотка. Так что «Копья Виндзора», хоть и не Бог весть что, все же лучше, чем ничего.
По-видимому, они с Сериз разработали вместе какой-то план. Когда я сообщила Элине о гибели Сериз, она была явно обеспокоена. И вместе с тем… как будто что-то обдумывала. И ведь она не исчезла сразу же после этого, а только на следующий день, вернее, на следующую ночь, то есть почти через сутки. По-видимому, успела с кем-то переговорить и кое-что для себя выяснить. Наверное, поговорила с теми, против кого был нацелен их план. Значит ли это… Может быть, она узнала, что Сериз была убита? И кто-то, кто убил Сериз, сказал Элине: «Смотри, что мы сделали с твоей подругой. То же самое ждет и тебя. Четверть бутылки виски и смерть среди бела дня на Нейви-Пиер».
Я сжала ладонями свою больную голову. Глупости, Виктория, романтические бредни. А нужны факты. Хорошо, допустим даже, что Элина и Сериз схватили тигра за хвост. Для начала нужно, чтобы Элина заговорила. Или Церлина Рамсей, возможно, она что-то слышала от дочери.
Телефонные справочники были погребены под кипой нот; такое впечатление, что в последнее время я больше занималась пением, чем звонила по телефону… Фамилии Амбрустер в районе Южной Кристианы не оказалось. Я даже позвонила в справочную службу, чтобы убедиться в этом. Значит, придется еще раз их навестить. Я даже зубами заскрипела, предвкушая это удовольствие. А потом нужно проверить, что делал каждый из перечисленных враждебных ко мне лиц в ночь со вторника на среду. Хотя даже если Ральф Макдональд или Луис Шмидт и пытались сжечь меня, они, вероятно, не стали бы делать этого сами. И все же имеет смысл выяснить, чем они занимались в ту ночь.
Правда, сейчас эта работа не для меня; я все еще слишком слаба и вряд ли смогу начать свои расследования раньше воскресенья. Глаза воспалены, мышцы гудят. Заставив себя доесть то, что лежало на тарелке, я снова легла.
Звонок Лотти, раздавшийся в половине девятого, завершил этот чудесный день. Она хотела убедиться, что я еще жива.
– Не волнуйся, со мной все в порядке, – осторожно произнесла я. Не говорить же ей, что у меня все болит, – в награду я получила бы соответствующее
– Мец сказал, что ему пришлось отпустить тебя, хотя он считает, что тебя рано выписывать. Я сказала, что у тебя железный организм, и заверила его, что уже на следующей неделе ты совершишь еще что-нибудь подобное.
– Спасибо тебе, Лотти. – Я лежала в темноте, трубка на подушке, около моего рта. – Воображаю, как ты порадуешься, если я буду поворачиваться спиной к тем, кто приходит ко мне за помощью. Буду избегать всякого риска, сидеть дома, смотреть по телевизору мыльные оперы, ну и тому подобное.
– А ты не думаешь, что можно найти какую-то золотую середину? – спросила Лотти. – Представь себе, что я чувствую каждый раз, когда тебя вносят на носилках и я не знаю, жива ты или нет. А вдруг у тебя выбиты мозги или переломаны конечности? Нельзя же все время быть на грани смерти. Может быть, пусть рискует полиция?
– Словом, пусть рискуют другие. Но ведь среди этих других тоже есть чьи-то друзья или возлюбленные. – Я не сердилась на нее, просто чувствовала себя страшно одинокой. – В любом случае когда-нибудь мне придется успокоиться, Лотти; не вечно же я смогу прыгать через горящий обруч или взбираться по веревке. Кто-нибудь другой будет делать это вместо меня. Но только не полиция. Я никак не могу уговорить их заняться этим поджогом; вместо этого они решили обвинить меня же…
Тут я внезапно остановилась. А что, если Элина и Сериз видели, кто поджег «Копья Индианы», и решили шантажировать поджигателя? И тогда он или они сочли за лучшее избавиться от обеих. Возможно, поджигатель подумал, что мне тоже что-то известно, а потому лучше убрать и меня. Просто на всякий случай. Но вот насчет Сериз… Полиция установила, что это был типичнейший случай передозировки наркотиков.
– Знаю, я была с тобой слишком резка, – говорила между тем Лотти. – Но только потому, что очень испугалась за тебя.
– Понимаю, – ответила я устало. – Но мне и так приходится выдерживать напор стольких людей… Такое впечатление, что на меня иногда наваливается не меньше сотни человек. И тут уж сто первого не выдерживаешь – хочется лечь на пол и умереть.
Она долго молчала.
– Значит, чтобы помочь тебе, я должна поддерживать тебя даже в таких вещах, которые заставляют меня страдать? Хорошо, я об этом подумаю, Виктория. Единственное, в чем я никогда не смогу тебя поддержать, – это если тебе вздумается пожертвовать собственной жизнью ради тетушки. Мец рассказал мне о вашем разговоре. На что я ему ответила, что, если бы ты была мужчиной, он бы эту тему даже поднимать не стал.
– И что же он сказал? – спросила я.
– А что он мог сказать? Хмыкнул и пробормотал, что это было бы неплохо. Но все же, Виктория, всему есть предел, и даже так называемому служению людям. Ты уже чуть не пожертвовала жизнью ради Элины. Хочешь теперь пожертвовать собственным рассудком?
– Ладно, доктор, – пробормотала я и сморгнула слезу. Любое доброе слово теперь вызывало у меня слезы, так я ослабла.
– Я слышу, ты устала, – сказала Лотти. – Отдыхай, спокойной ночи.
Она положила трубку. Я переключила телефон на автоответчик и отключила звонок. И когда мне наконец удалось уложить мои неуклюжие руки, провалилась в настоящий глубокий сон.