Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз Питер – по поводу моего письма. И сразу обрушился на меня с градом упреков: он ведь уже говорил мне, что не желает подвергать своих детей пагубному влиянию Элины, и так далее, и так далее…
– Успокойся, Питер, она исчезла. Тебе больше ничто не грозит. – На самом деле я собиралась завтра позвонить в клинику и убедиться, что он записан у них в качестве финансового гаранта Элины, но пусть он узнает об этом завтра.
Однако мои слова его не успокоили, он опять завел свою песню:
– Запомни, наконец, Вик: если бы мне нужны
Я уже собиралась было разразиться обвинительной речью, но вовремя передумала – слишком много сказано на эту тему за многие годы. Никто из нас не изменится. Я положила трубку, даже не попрощавшись, и снова подошла к окну. Напротив высилось серое, мрачное строение. Может, Тони и хотел бы видеть меня в Уиннтке, но он бы не счел позором и то, что я имею.
Борьба с Питером изнурила меня больше, чем сегодняшнее перетаскивание тропического букета. Если я собираюсь, бродить ночью по крышам, надо получше отдохнуть. Я отключила телефоны и завалилась в постель.
Глава 31
НАНОШУ ВИЗИТЫ
Проснулась я в шесть часов вечера. Мышцы все еще ныли после этого проклятого букета. Лучше всего было бы распарить их под горячим душем, но с перевязанными руками… В любом случае мне сейчас надо беречь руки. Очень скоро они мне понадобятся.
Наблюдая за игрой, я съела немного орехового масла, но толком так ничего и не ела. Вчера я хотела попросить Робина съездить со мной в ближайший магазин, но после его выпада насчет того, чтобы вывести меня из дела, все вылетело у меня из головы. Как бы там ни было, вряд ли я смогу изображать из себя Санта-Клауса, бродящего по крышам, без хорошего обеда.
Так, теперь что надеть… Там, на крыше, может быть прохладно, и в то же время надо как можно меньше выделяться в ночной темноте. Я надела самые темные джинсы и черный хлопчатобумажный свитер. Черные баскетбольные ботинки довершили туалет грабителя-взломщика, самый модный в нынешнем сезоне. Теперь надо бы еще что-нибудь темное на голову, чтобы свет не отражался от волос и лица. Я порылась в ящиках гардероба и наткнулась на темный льняной шарфик, черный с темно-зелеными и темно-синими полосами. Айлин Мэллори подарила мне его в прошлом году на Рождество. Пожалуй, сойдет.
Обычно я ношу револьвер в наплечной кобуре. Но так как мне понадобятся сегодня кое-какие инструменты, я отыскала старый полицейский ремень с кобурой и дырками всевозможных размеров: для наручников, дубинок и так далее.
Мой самый лучший фонарь остался там, в «Берегах прерий», на пепелище. Слава Богу, есть еще один. Перерыв кладовку и антресоли, я обнаружила его за холодильником. Грязный, правда, ужасно, но батарейки, кажется, работают. Я пропустила шпагат через крючок на конце и привязала фонарь к поясному ремню. Молоток, отвертка и темное полотенце довершили мою экипировку. Когда-то у меня был замечательный набор отмычек. Его подарил мне благодарный клиент в бытность моей работы в прокуратуре. Но несколько лет назад полиция
Мне удалось выскользнуть из квартиры так, что ни мистер Контрерас, ни Пеппи, ни даже банкир Винни не заметили этого. Багряный закат уже сменялся чернильно-черными сумерками. В темноте, конечно, никто не разглядит мой пояс с кобурой. В машине я засунула его в багажник вместе со стульчиком и двинулась пообедать в закусочную «Белмонт». После тарелки густого овощного супа и жареного цыпленка с картофельным пюре я почувствовала, что не в состоянии сдвинуться с места. Всегда говорила, что обжорство – злейший враг частного сыщика. Отвратительно, укоряла я себя, расплачиваясь. Знаменитые сыщики Питер Уимзи и Филипп Марлоу никогда так себя не вели. Пришлось просидеть там, наверное, не меньше часа, пока я почувствовала, что могу двигаться.
Вернувшись в свой «шеви», я задумалась: отправляться «на дело», пожалуй, рановато, возвращаться домой неблагоразумно – наверняка наткнусь на мистера Контрераса. И если его шестое чувство подскажет ему, что я отправляюсь за приключениями, тогда уж от него не избавиться. Идти в кино не хотелось, сидеть в офисе с книгой – тоже.
Поразмыслив с минуту, я развернулась и поехала на улицу Эстес, к дому мистера Селигмана. Подъехала туда около восьми часов – не слишком поздно для визита, даже к такому пожилому человеку. Сквозь тяжелые шторы на окнах пробивался свет. Перед самым домом стоял «крайслер» последней модели. Я припарковала машину позади него, поднялась на крыльцо и позвонила.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец замки повернулись. У двери стояла Барбара Фельдман, старшая дочь Селигмана. Примерно около пятидесяти, довольно хорошо, хотя и не слишком модно одета, рыжие волосы выкрашены и уложены в аккуратную прическу. Удобные блуза и слаксы сшиты на заказ. Меня она, по всей видимости, не вспомнила, хотя я была у нее дома в Нортбруке.
– Ви. Ай. Варшавски, – громко произнесла я через стекло. – Частный детектив. Я приезжала к вам на прошлой неделе по поводу пожара в «Копьях Индианы».
Миссис Фельдман чуть приоткрыла дверь, так, чтобы можно было разговаривать.
– Отец сегодня плохо себя чувствует. И никого не хочет видеть.
Я сочувственно закивала:
– Понимаю, гибель миссис Доннели, должно быть, ужасно его расстроила. Я, собственно, потому и пришла. Если он плохо себя чувствует, я его долго не задержу. Но, возможно, он знает что-нибудь, что поможет мне выйти на след убийцы.
– Полицейские уже были у нас, – нахмурилась она. – Отец ничего не знает.
– Ну, может быть, они не знали, о чем спрашивать. А я знаю.
Она немного подумала, прикусив верхнюю губу, потом закрыла дверь и ушла. Но замки не заперла, поэтому я осталась ждать у закрытой двери, надеясь, что она еще вернется. И в ожидании, чтобы не терять время, сделала несколько упражнений – мне ведь еще предстоял прыжок в длину. Прошла пара с маленькой собачкой на поводке, с любопытством взглянула на меня, но ничего не сказала.
Минут через пять миссис Фельдман вернулась.