Смешные люди
Шрифт:
Низенького роста, азиатские черты лица, дублёная кожа. Я глядел на того, кто доставал из распухшего портфеля молоток с наковальней, и не верил своим глазам. Гринёв, тихий, с вялыми движениями висельника, оказался аукционистом. Странные бывают сближения. Но думать об этом я уже не мог, секретарь комиссии огласила лоты, и торги покатились по написанному невидимой рукой сценарию.
– Р-р-раз! – Пётр Андреевич Гринёв щёлкнул деревянным молоточком по игрушечной наковальне, вверх взметнулись разноцветные карточки с номерами претендентов на покупку муниципальной собственности.
Аукцион
– Пятьдесят две тысячи сто рублей за метр квадратный в год. Р-р-раз! – Цепкий глаз Гринёва выхватил первого, кто успел поднять карточку. А выхватывать уже особо и некого, цена зашкаливала далеко за ставки открытого рынка. Торговались только черноволосый господин и рыжая дама.
На лицах других полутора десятков, подавших заявки на этот лот, – недоумение. Они пришли сюда побороться за льготную ставку – тысячу рублей за метр квадратный в год, а здесь просто грабёж, дороже, чем до кризиса. Конечно, объект под аренду уж очень хорош, двести метров в самом центре, первый этаж. Но вот цена кусалась.
– Продано. – Аукционист перевернул страницу. – Господину Беловошеву, номер тринадцать…
Мадам Богодушко поняла, что проиграла. Она кое-как развязала шёлковый шарф, убрала с рябого лица рыжую прядь и, растерянно посмотрев на свой калькулятор, умножила полторы тысячи евро на двести метров в год: какой бизнес при такой арендной ставке можно даже в этом месте вести? Казино открыть? Публичный дом?
Аукцион жил своей жизнью.
Стук молотка, очередные лоты, вздохи проигравших.
Татьяна, тихонько толкнув локтем, незаметно обратила моё внимание на черноволосого. Номер тринадцатый – лидировал. Выиграл несколько объектов, кстати, не так дорого заплатил, как за первый.
Аукционная комиссия потихоньку скучала.
Председатель складывал итоговые суммы торгов: было чем отрапортовать директору.
…На продажу выставили любопытный лот – лестничные марши и подвалы крупнейшего в нашем городе универмага. Как-то так получилось, что в своё время помещения магазина были проданы господину Ягужинскому без этих подвалов и лестничных маршей. Десять лет он в ус не дул, возобновляя у города аренду. Что произойдёт теперь, если эти лоты уйдут неизвестному покупателю? В лучшем случае он продаст хозяину его собственные лестницы и подвалы втридорога.
Но Ягужинский был занят лиловым галстуком, а не происходящим и, кажется, совсем не волновался. Я заметил, как в самом начале торгов он поставил свою собственную мету в какой-то бумажке и поспешно сунул здоровяку, который тотчас вместе с сигарой отправил её в карман. Больше мужчина с военной выправкой никак себя не проявил, его карточка так и пролежала весь аукцион на подлокотнике кресла. А коммерсант «в один шаг» вскоре выиграл свои лестницы с подвалами.
Гринёв собрался назвать стартовую цену очередного лота, но его прервали.
Из коридора послышался какой-то шум, и все повернулись в ту сторону. Охранник оттеснял женщин, пытавшихся прорваться в аукционный зал. Это были продавщицы сельскохозяйственного
Теперь рынок, где женщины проработали много лет, собирались продать без их участия. Претендовали же на лакомый кусочек юная блондинка в красной кожанке и невзрачный старик со свёрнутой в трубочку газетой. Победила молодость: сделав один аукционный шаг, блондинка купила рынок по минимальной цене.
Наконец женщины были оттеснены в глубь коридора.
В дальнем его конце виднелся телефон, по которому охранник вызвал полицию; ещё дальше через полуотворенную дверь виднелись тесно сомкнутые ряды канцелярских папок, и ясно было, что дверь эта ведёт в кабинет директора аукционного дома.
Полицейские не заставили себя долго ждать и, явившись, быстро выдворили из аукционного дома возмущенных женщин.
Но не успели торги снова раскачаться, как Гринев провозгласил:
– Дамы и господа! Все выставленные на сегодня лоты успешно проданы. Если вопросов и претензий ни у кого не имеется, прошу подписать итоговый протокол, сдать таблички с номерами. И до новых встреч! – Аукционист раскрыл портфель и сунул туда молоток с наковальней.
Неожиданно с Петром Андреевичем случилась очередная метаморфоза: он вновь превратился в человека, которого только что вынули из петли. Он забормотал что-то невнятное, а может быть, застонал.
Впрочем, удачливые покупатели тоже не выглядели слишком счастливыми, видимо, аукцион был их тяжёлой работой.
Устала и комиссия, устал и директор.
Подобедова, кажется, доконал представительный мужчина в чёрном костюме. Его лицо было мне знакомо, но я не смог вспомнить, кто это такой. Он удалился раньше, чем закончились торги.
Я выглянул в окно: незнакомец сел в свой алый «кайен» и укатил, даже не кивнув директору. Подобедов же смотрел ему вслед ещё несколько минут.
Да, было о чём подумать.
Хотелось прочитать и бумажку, лежавшую в кармане у здоровяка, и услышать, о чём шептал директору человек в чёрном костюме. Я с удовольствием повернул бы свои пушки на сто восемьдесят градусов, но палить было всё равно преждевременно. Да и по ком палить?
Одни неответы.
…Покинув аукционный дом, мы поначалу хранили молчание, словно оглушённые ударом.
Андреева первой не выдержала затянувшейся паузы.
– Алексей Николаич, а вам не кажется, что рыба поймала рыбака? Мы ведь почти ничего не узнали…
– Вот видите, вы сказали: «почти»… А это уже кое-что…
Я подвёз девушку до гостиницы «Здесь спал Элвис» и поехал за сыном. В детском саду отключили воду, и я решил забрать Артемия пораньше.
Глава шестнадцатая
Сложенные в стопки блины напоминали золотые колонны.
Артемий никак не мог оторвать от них взгляда. Над тонким его лицом пламенели растрёпанные волосы.