Смотреть на звезды. (Вопрос – половинка сердца)

SOFIA LUNDBERG

ETT FRAGETECKEN

"AR ETT

HALVT HJ"ARTA

Published by agreement with Salomonsson Agency

Все мы родом из детства как бы банально это ни звучало. В детстве мы начинаем знакомиться с миром и узнаем, чего от него ждать и чего бояться. Все наши самые застарелые комплексы, страхи и обиды из детства. Оттого многие вообще пытаются

забыть свое прошлое и начать все с чистого листа. Однако отказаться от воспоминаний о детстве значит отказаться от половинки сердца, причем самой лучшей половинки. Потому что самые настоящие мы только там, в детстве. И не нужно стыдиться ни нищеты, ни отца, посаженного в тюрьму за ограбление – ведь ребенок почти никогда не в силах изменить жизнь взрослых, зато опираясь на их ошибки, вполне может сам выстроить свою судьбу.

София Лундберг с непревзойденным мастерством и мудростью пишет о босоногой шведской девчонке, которая, несмотря на нелегкое детство, а скорее всего, именно благодаря ему нашла в себе силы осуществить свои мечты и стать знаменитостью.

Удивительно искренняя, живая книга, построенная на контрастах. Яркие всполохи воспоминаний из прошлого чередуются с мучительными попытками главной героини найти себя в настоящем. А сияющий огнями, вечно неумолкающий Нью-Йорк то и дело сменяется суровыми скалистыми пейзажами шведского Готланда, никогда не знавшего поездов и не ведавшего шума больших городов…

Евгения Савина

Смеркается. За небоскребами садится солнце. Его последние лучи упрямо сражаются с подступающей темнотой, пронзая пространство между фасадами зданий, словно золотые копья света. Снова вечер. Элин уже много недель подряд не ужинает дома по вечерам. А сегодня и подавно. Стоя у большого панорамного окна, она смотрит на дом, что в нескольких кварталах отсюда. Ее дом. На крыше – терраса с буйной растительностью, красный зонт от солнца и уже разожженный гриль. В небо поднимается тонкая струйка дыма.

Вот мелькнула чья-то фигура. Должно быть, это Сэм или Алиса. Или какой-нибудь зашедший в гости приятель. Сквозь гущу растений лишь смутно угадывается человеческий силуэт.

Наверное, они снова ждут, когда она вернется домой. Но ждут напрасно.

За ее спиной, дробно стуча по полу студии, бегают и суетятся люди. Со стальной конструкции свисает серо-голубой занавес, сглаживая угол между стеной и полом. В центре стоит шезлонг, покрытый золотой парчой. В шезлонге полулежит красивая женщина. На шее – несколько рядов жемчугов. Белая юбка пышными волнами ниспадает на пол. Верхняя часть туловища блестит от масла, широкое жемчужное ожерелье прикрывает обнаженную грудь. Ярко-красные коралловые губы. Благодаря слою косметики идеальный цвет лица.

Два ассистента работают над освещением, поднимают и опускают софиты, щелкают фотоаппаратами, сверяются с показателями экспонометров и начинают все сначала. Позади толпится целая команда стилистов и визажистов, сосредоточенно изучающих каждую деталь будущей фотографии. Они – в черном. Все, кто есть в помещении, одеты в черное. Все, кроме Элин. На ней алое платье. Алое как кровь, как сама жизнь. Как вечернее солнце за окном.

Резкий голос выводит Элин из задумчивости. В нем слышится явное недовольство:

– Сколько вы еще будете возиться? Я уже устала лежать в этой позе. Эй! Может, начнем уже?

Женщина в шезлонге вздыхает и усаживается поудобнее. Жемчужное ожерелье сбивается, обнажая затвердевшие соски. Пара стилистов тут же подскакивают и терпеливо и аккуратно возвращают ожерелье на место. Несколько ниток жемчуга приклеивают к прозрачной липкой ленте. От прикосновения чужих рук кожа женщины покрывается мурашками. Она шумно вздыхает и закатывает глаза – только ими она вольна распоряжаться по

собственному усмотрению.

К Элин подходит мужчина, одетый в строгий деловой костюм, – агент женщины. Он наклоняется и шепчет с вежливой улыбкой:

– Будет лучше, если мы начнем прямо сейчас. Иначе она вот-вот потеряет терпение, и тогда все наши усилия пойдут прахом.

Элин легонько кивает, и ее взгляд вновь обращается к вечерней панораме за окном.

– Если мадам пожелает, – со вздохом говорит она, – можно все свернуть прямо сейчас. Мы уже сделали достаточно снимков, думаю, этого хватит. В конце концов, это пойдет только на разворот. Не на обложку.

Агент протестующе поднимает ладони и в упор смотрит на нее:

– Нет, не хватит. Этот снимок мы сделаем тоже.

Элин отрывается от созерцания собственного дома и подходит к штативу с фотокамерой. В кармане платья вибрирует телефон – пришло сообщение. Она даже знает, от кого, но не отвечает. Потому что это еще больше усугубит чувство вины перед домашними, которые расстроены ее отсутствием.

Когда Элин становится позади фотокамеры, в глазах красивой женщины в шезлонге, словно по мановению волшебной палочки, зажигаются тысячи крошечных искорок, спина выпрямляется, губки надуваются. Она слегка наклоняет голову, и слабый поток воздуха от вентилятора мягко колышет ее волосы. Сейчас она – звезда, и Элин тоже.

Вскоре окружающий мир меркнет, отходит на второй план, и остаются только эти двое, полностью поглощенные друг другом. Элин фотографирует, дает указания; женщина смеется, флиртует с ней. Команда за их спинами аплодирует. Творческая энергия бьет в Элин ключом и мчится по венам.

Проходит несколько часов, прежде чем Элин находит в себе силы оторваться от новых снимков на экране ноутбука и покинуть студию. Телефон переполнен пропущенными звонками и сердитыми сообщениями от Сэма и от Алисы: «Мама! Где ты?», «Когда ты вернешься???». Она пролистывает их, почти не читая, на это у нее просто не хватает мужества. Мимо проезжают такси, но ни одно из них она не останавливает. Асфальт все еще горячий от полуденного зноя. Элин медленно бредет сквозь расцвеченную огнями нью-йоркскую ночь. Вокруг кипит жизнь. Навстречу ей то и дело попадаются молодые и красивые парни и девушки. Кто-то из них неестественно громко смеется, явно пребывая под дозой. Другие, далеко не такие молодые и красивые, а, напротив, грязные и оборванные, сидят на асфальте и просят милостыню. Давно она не возвращалась домой пешком, хотя и живет совсем близко. И давненько нигде не бывала, кроме как в спортзале и фотостудии. Каблуки ее туфель звонко стучат по неровным тротуарным плиткам. Она идет медленно, примечая по пути каждую деталь. Вот, наконец, и ее собственная улица. Орчард-стрит ночью кажется необитаемой – ни машин, ни людей. Старая и грязная, как и все улицы в Ист-Сайде [1] . Однако Элин нравится этот контраст между тем, что снаружи, и тем, что внутри, между патиной и роскошью.

Она входит в подъезд, незамеченной проскальзывает мимо дремлющего консьержа и нажимает на кнопку вызова лифта. Но, когда двери открываются, ее вновь охватывают сомнения, и она поворачивается к лифту спиной. Ей хочется остаться снаружи, внутри этой пульсирующей ночи. Д'oма, наверное, уже все спят.

Элин открывает почтовый ящик и, достав из него конверты, отправляется в ресторан по соседству, куда частенько заглядывает после позднего окончания рабочего дня. Усевшись за столик, заказывает бокал бордо 1982 года.