Смотреть на звезды. (Вопрос – половинка сердца)
Шрифт:
После чего расцепляет объятия и, не оглянувшись, выскакивает за дверь.
Хейвиде, Готланд, 1979
Ведущая на сеновал лесенка круто взбегала наверх. Они поднимались по ней, сосредоточенно балансируя на каждой ступеньке и цепляясь за остатки перил. Фредрик первый, Элин – за ним. Наверху так сильно пахло сеном, что зудело в носу. Весь чердак был завален свежескошенной травой, увязанной в прямоугольные тюки, лежавшие штабелями вдоль стен. Этого должно было хватить овцам на всю зиму. Сейчас они были на
– Слезай, а то сейчас свалишься. И прямо на меня.
Но Фредрик не послушался и принялся дальше прыгать с одного штабеля с сеном на другой, так что тюки опасно шатались туда-сюда. Элин ощупью нашла соломинку и сунула ее в рот.
Слабый писк внезапно привлек ее внимание. Элин вздрогнула:
– Тс-с, слышишь? Здесь есть крысы. Пошли лучше к морю.
Фредрик перестал прыгать. Уселся, болтая ногами на тюк с сеном, и прислушался:
– Это не крысы. Поищи – увидишь.
Элин вскочила и принялась осматриваться, заглядывая в каждый уголок, пока наконец не поняла, откуда идет звук. Это оказалась Крошка, ее любимая кошка, и она была не одна.
Элин опустилась рядом с ней на колени:
– Иди скорей сюда! Моя Крошка родила котят!
– Я же сказал, что это не крысы, – хвастливо отозвался Фредрик.
– Но выглядят они точь-в-точь как крысы.
Фредрик подошел и заглянул через ее плечо в угол, туда, где, устроившись за тюком сена, лежала Крошка и вылизывала себя и своих детенышей: два коричневых, один рыжий и два пятнистых.
Он рассмеялся:
– Да уж, вряд ли их можно назвать красивыми. Как ты их назовешь?
– Вега, Сириус, Венера…
– В таком случае, вот этот пусть будет Солнышком. – Фредрик осторожно приподнял рыжего. Он был таким крохотным, что без труда помещался в его ладони.
– Положи ее обратно, она хочет к маме. – Элин потянулась к слабо попискивающему котенку, но Фредрик отвел руку:
– Откуда ты знаешь, что это она?
– Ну, хорошо, пусть будет он. Или оно. Но кем бы он ни был, ему сейчас нужна мама. Сейчас же положи его обратно!
Фредрик послушался и осторожно вернул котенка на место.
– Остался последний, самый темный. Давай назовем его Плутоном, – предложил он.
– Вега, Сириус, Венера, Плутон и Солнышко. – Элин повторила имена, поочередно показывая на котят.
Они с Фредриком улеглись на животы и стали смотреть на крохотные копошащиеся комочки. Крошка легла на бок, и котята, причмокивая и попискивая, тут же присосались к ее животу.
Фредрик перекатился на спину. Было слышно, как по крытой железом крыше стучит дождь.
– Думаю, они разведутся, – вполголоса произнес он.
– Кто?
– Мои родители, конечно. А ты о ком подумала?
– С чего ты взял? – Элин взяла одного котенка и прижала к его щеке. – Чувствуешь, какой мягкий?
– Они в последнее время только и делают
– Вот как. Значит, вы тоже. А я-то думала, вы богатые. Из-за чего же конкретно они сорятся?
Фредрик слабо фыркнул:
– А-а, не знаю. Но все к тому идет. Я почти каждую ночь слышу, как они шумят в своей спальне.
– Что, дерутся? – сочувственно спросила Элин.
– Чего?
– Дерутся, говорю?
– Да нет, зачем? Просто громко кричат, ругаются. Потом ходят весь день злые и дуются друг на друга. Папа стал очень сердитым. – Фредрик вздохнул и, подтянув ноги, прижался лбом к коленкам.
– Я видела его на днях с…
Элин осеклась. Протянула руку и ласково погладила по спинкам котят. Шерстка под ее пальцами была мягкой и нежной, словно бархат.
– Кого? Моего папу?
– А, забудь ничего.
– Нет уж, давай рассказывай. Чего он еще натворил?
Фредрик положил руки под голову и приготовился слушать.
– Да говорю же, ничего, ровным счетом ничего. – Элин легла рядом с ним.
Какое-то время они лежали молча и смотрели в потолок.
– Хорошо здесь, – вздохнул Фредрик. – Летом можно устроить на сеновале тайник, и тогда нас никто не найдет. – Он поднял голову и обвел взглядом чердак.
– Да уж, Крошка выбрала себе отличное место.
– Будешь ухаживать за ними? – спросил он.
– Конечно! Они такие хорошенькие. Да и Крошке будет компания, а то она и так все время одна. Но только, пожалуйста, не говори никому, что они здесь, особенно моей маме, хорошо?
– Почему это?
– А вдруг она решит их продать?
Фредрик фыркнул:
– Да кто их тут купит. У нас в округе полно кошек.
– Она может отвезти их куда-нибудь. Ты этого хочешь?
– Нет, конечно. Ладно, мы никому не скажем. Пусть они будут нашими детишками. – И лицо Фредрика расползлось в улыбке.
– Точно. Нашими пушистыми детишками. И тогда у нас будет самая настоящая семья: ты, я и котята. – Она так громко захихикала, что Крошка испуганно дернулась.
Элин зажала рот ладошкой, подавляя готовый вырваться наружу смех. Фредрик кинул в нее пригоршню соломы:
– Ну и глупая же ты. Недотепа.
– Почему ты меня так назвал? Кто это – недотепа?
– Да вот вроде тебя – такая же симпатичная, но глупая.
Когда Элин вернулась домой, Марианна сидела на стуле в прихожей. Почти совсем стемнело, но свет она не зажигала, отчего весь первый этаж тонул в сумерках. Одна рука матери покоилась на стоявшем на тумбочке телефоне, старом допотопном аппарате ядовито-зеленого цвета с черным витым шнуром и серебристым наборным диском. Марианна явно ждала звонка, но при появлении дочери поднялась и отправилась на кухню. Достала из ведра в кладовке картошку, включила воду и принялась мыть черные, только что с поля, клубни под краном. Жесткой щеткой аккуратно счищала въевшуюся в кожицу землю. Элин подошла и встала рядом. Какое-то время молча наблюдала, как мать моет картошку, потом взяла из ее рук щетку: