Смотритель

Северюхин Олег Васильевич

– Немедленно соберите вашего подопечного, - приказал смершевец, - мы сейчас уезжаем.

– А я что, уже никто?
– спросил лейтенант Метелкин, натягивая на себя брюки и взяв в руки сапоги.

– Извини, лейтенант, - сказал примирительно капитан, - но капитан Добрый День как бы начальник над тобой и несет за тебя ответственность до сего момента. А с сего момента ответственность буду нести я. С меня голову будут снимать, а не с нее. И не с тебя. Так что, давай, три минуты на сборы.

– Я за три минуты не смогу собраться, -

запротестовала капитанша.

– А тебе никуда не надо торопиться, - грубовато сказал капитан, - спи себе дальше. Ты никуда не едешь. И никаких возражений, дело согласовано на самом верху. Твой главный лепила все санкционировал.

– Вы что, сидели в тюрьме?
– удивленно спросила капитан медицинской службы.

– Не сидел, а охранял, - поправил ее смершевец, - у нас вся милиция и вся тюремная охрана по фене ботает, чтобы непоняток не было, это потом нам приходится корячиться, чтобы втолковать вам, что и к чему. Я только недавно на русский язык перешел, меня все блатари за своего принимали. Сразу спрашивали, когда я с кичи откинулся и когда ссучиться успел.

– С какой кичи?
– удивилась женщина.

– Я же говорю, что непонятки во всем, - ухмыльнулся контрразведчик, - кича это тюрьма. Откинуться - это освободиться. Ссучиться - пойти на службу к властям. Усекла?

– Усекла, - кивнула головой капитан Добрый День.

– Ну что, наговорились?
– спросил лейтенант Метелкин. Он был уже одет и был готовности идти с сопровождающими.
– Пошли, - и он двинулся к дверям.

– Изя..., - махнула рукой женщина.

– Не Изя я, - сказал Метелкин, - а Исай. Исай Иванович, а это не одно и то же, Катя.

Метелкин в сопровождении смершевцев уходит.

Через полчаса прибегает дежурный и просит подойти к телефону. Вызывает генерал Бурденко.

– Здравствуйте, Екатерина Федоровна. Как там ваш питомец?

– Забрали его, Николай Нилович и увели неизвестно куда.

– Не волнуйтесь, известно куда. Собирайтесь, поедете на Западный фронт, будете тенью у Метелкина. Чуть что, сразу докладывать мне.

– Есть, товарищ генерал, еду.

– Ну, слава Богу, - перекрестилась капитан Екатерина Добрый День, - никуда Исай от меня не денется. Это хорошо, что он не Изя, а Исай.

Метелкин готовится к бою

Спецсамолет "Дуглас" начальника главного управления контрразведки СМЕРШ.

На скамейке сидит лейтенант Метелкин. Напротив него красноармеец с ППШ. Автомат направлен прямо в лейтенанта Метелкина.

– Убери пушку, - сказал ему Метелкин, - палка и та раз в год сама стреляет.

– Не могу, - сказал солдат, - приказ такой, если собьют, что бы вы, товарищ лейтенант, живым к врагу не попали.

– Так нас же не сбили, - сказал Метелкин.

– А вдруг собьют, - сказал солдат, - а я не успею приказ выполнить? Меня тогда к стенке,

так я лучше сразу приказ выполню, как только по нам стрелять будут. А еще говорят, что вас никакая пуля не берет, чего же бояться-то тогда.

– Я вот тебе сейчас звездану сейчас между глаз, ты не только стрелять, ты и смотреть-то в одну сторону не сможешь, - пообещал Метелкин.

– Товарищ капитан, - заверещал солдат, - конвоируемый угрожает напасть на меня.

– Дурак ты, Чуваков, - сказал подошедший капитан СМЕРШа. Он дремал в кресле начальника контрразведки. Ему снилось, что он генерал, а рядом с ним стоит хорошенькая белокурая девушка в короткой юбке и с подносом в руках. А на подносе коньяк, водка, сало с прожилками и соленые огурцы. И тут этот дурак разбудил прямо перед тем, как он готовился выпить залпом рюмку коньяка, а затем сразу рюмку водки и смачно закусить все это огурцом.
– Убери автомат, а то я вместо лейтенанта сам тебе по зубам звездану. А ты, лейтенант, не серчай. Задание у нас шибко серьезно. Ни тебе, ни нам в лапы к противнику попадать нельзя. А мы и не попадем. Минут через пятнадцать посадка, там нас ждут.

– Кто ждет?
– спросил Метелкин.

– Кто надо, тот и ждет, - сказал капитан и разговор закончился.

На посадке летчик дал небольшого "козла", все подпрыгнули на своих сиденьях, рядовой Чуваков дал длинную очередь из автомата, основательно продырявив обшивку самолета. Метелкин еле успел пригнуться от пуль одуревшего от ответственности солдата.

Капитан с трудом обезоружил своего подчиненного, который был практически в невменяемом состоянии.

– В доску иху мать, - матерился капитан на солдата, виновато глядя на Метелкина, - где их таких дураков берут? Страна ждет героев, а бабы рожают чудаков.

– Запугал ты его, капитан, - сказал Метелкин.
– Такие беду к себе притягивают. Скажем, что была самопроизвольная стрельба. Автомат не шибко надежен. Бывает, упадет с гвоздя и очередь по своим хозяевам даст. А с самолетом ничего не сделается. Солдата отдай в пехоту, его там научат родину любить.

– Отдам, - сказал капитан и приглашающе махнул рукой в сторону открытой.
– Ждут.

У трапа уже стоял "виллис" и полковник в пехотной форме.

– На "мессеров" нарвались?
– спросил он, показав на пробоины в корпусе.
– Так прямо в самолете и летали или пули из вас высасывали? Виновного наказать. Пошли лейтенант.

Сев в "виллис", полковник и Метелкин поехали в сторону леса.

В лесу находилось управление контрразведки армии.

В отдельной землянке находился какой-то гражданский человек в очках, пивший чай и закусывающий огромным бутербродом с тушенкой.

– Садись, лейтенант, - сказал полковник, - подкрепись с дороги, потом работать будем.

– Так это ты серебряный лейтенант?
– поинтересовался гражданский.
– Не больно-то ты и велик, - и гражданский ткнул вилкой в руку Метелкина.