Смотрящий вниз

Егоров Олег Александрович

После того как мы выглянули на улицу и убедились, что машина Журенко восстановлению не подлежит, повод у нас появился веский.

Разрушенные останки «уазика» саперы погрузили на платформу и повезли анализировать. А мы, затоварившись, вернулись в тот же двор и устроились на детской площадке.

– И все-таки реально, кто хозяин «козла»? – продолжал я допытываться, открывая бутылку.

– Какая теперь разница?! – удрученно отмахнулся Журенко. – Прапорщик из Долгопрудного! Он вроде в запас ушел и куда-то на нефтяные разработки подался! Хрен его теперь сыщешь!

– Это хорошо, что хрен сыщешь, – сказал я, разливая водку в бумажные стаканчики. – Значит, машина не твоя. Пусть менты копают. Если

докопаются, что твоя, – флаг им трехцветный в руки. Скажешь, что по ошибке подорвали. С бизнесменом перепутали каким– нибудь.

– Ага! – хмыкнул Андрей. – Перепутали «Запорожец» с «шестисотым»!

– А не докопаются, – я передал ему стаканчик, – сам ты с заявлением не лезь. Я тебе другого «козла» куплю.

Мы выпили за погибший рыдван.

– Так это тебя, что ль, хотели на небо отправить, Саня?! – стало постепенно доходить до Журенко. – Дела! Мне Шибанов что-то намекал такое: «Неприятности, дескать, у нашего Угарыча! Ты с ним поменьше якшайся!»

– Правильно он тебе намекал, – подтвердил я, закуривая. – Рядом со мной тебе больше появляться не стоит. Я тебя сам найду, когда все рассосется.

– Ты что?! – В голосе Журенко звучало искреннее беспокойство. – Задолжал кому?!

– Мне задолжали. – Бросив сигарету в песочницу, я встал. – Дальше мы врозь пойдем. Там у тебя книжка моя осталась, так ты ее сбереги.

«Ах, Задиракин, Задиракин! – думал я, раскачиваясь в полупустом вагоне подземки. Не дорога тебе, Задиракин, честь мундира! Продался ты, Задиракин, людоедам позорным! И гореть тебе за это в аду! И все же интересно, как это ты, Задиракин, рассчитал, что я с Журенко встречусь, да еще и сяду в его машину?!»

Но довольно скоро я смекнул, что он ничего и не рассчитывал. Его задачей было сообщить караулившим поблизости боевикам, что я появился. А Журенко из окна его кабинета отлично было видно. Окно как раз на улицу смотрит. Во время допроса он дважды к окну подходил. То есть понял, что Журенко меня у ворот дожидается. Кого же еще, как не меня, пасет мой товарищ по алиби?! Пока я спускался вниз, он позвонил на мобильный пассажирам микроавтобуса и предупредил их о непредвиденном осложнении в лице того же Андрея. И те оперативно сменили план. Походя прицепить к «уазику» Журенко взрывное устройство с дистанционным управлением для мастеров такого уровня – плевое дело. Не сяду я в его машину – отлично. Можно подстрелить меня по дороге к метро. Такси на этой улице ловить бессмысленно. Сяду – еще лучше. Вот зачем только Задиракин мне свою осведомленность показал?! Зачем про поездку в Петербург оговорился?! А затем он оговорился, что задел я его за живое своим наглым поведением.

И хотел он, Задиракин, меня уесть на прощание. Хотел чтобы я, прежде чем отнимут у меня жизнь, прикинул, кто в ней – главный, а кто – заместитель.

ГЛАВА 14 ВОКРУГ ДА ОКОЛО

Заодно с колымагой Андрея развалилась и вся постройка из моих выводов относительно методики устранения. Никакой закономерности в способах ликвидации не существовало и в помине. Наемникам было абсолютно до лампочки: взлечу ли я на воздух, провалюсь сквозь землю или утону в ближайшем пруду. Главное, чтобы я больше не путался под ногами. С подобным прогрессом в поисках утраченной истины я, чего доброго, мог лишиться и всех остальных путеводных нитей. Моего интеллекта в трезвой оценке накопленных сведений уже недоставало. Мне явно требовался свежий и независимый, а важнее, нестандартный взгляд со стороны. Подобным взглядом обладал мой когда-то наперсник, ныне же – кандидат физико-математических наук Митька Вайс. Удачливый предприниматель в Митьке легко сочетался с перспективным ученым. Но душа у него не лежала ни к науке, ни к приращению капиталов. Лежала она все больше к рыбной

ловле, азартным играм и светским похождениям. Как он поспевал устраивать свои гешефты, преподавать на кафедре и нести бремя семейной жизни, одному ему было известно. Когда Вайс не рассекал под парусом Красное море, то сплавлялся на веслах по реке Урал. «Если только сбился и вдоль поплыл», – по возвращении выложил мне Митька свою версию гибели комдива Чапаева. Застать Вайса врасплох по месту жительства на Большой Ордынке было столь же трудно, как лису в курятнике. Тем не менее жена его призналась, что ожидается Митька со дня на день. Пока же я решил использовать разницу во времени и познакомиться с пресловутым «близнецом» Галембой.

Сопровождать меня вызвался Матвей Семенович Проявитель. Мы условились встретиться на Смоленской площади. В ожидании своего добровольного, но отнюдь не бесплатного помощника я созерцал массивное здание МИДа. Термитник этот, как и все прочие шесть высотных чудес эпохи сталинского домоводства, смахивал на звездолет, приготовленный к запуску. Дальновидный осетин, как и многие диктаторы Древнего Рима, стремился увековечить свое правление в камне. Верно, Кобе доводилось почитывать в семинарской библиотеке Тацита и Плутарха. Верно, знал он, что камень сохраняется дольше, чем память о военных победах. Оттого и септимонциум выбрал как наглядное пособие. Проще историю переписать, нежели снести эдакие каменные скрижали.

Матвей Семенович подобрал меня в назначенный час. Выглядел он, как всегда, бодрым и свежим. Маневрируя в потоке, он погнал свой автомобиль по Садовому кольцу.

– А сколько вам лет, Матвей Семеныч? – Мой вопрос заставил его задуматься, как если бы он не помнил даты собственного рождения.

– В общей сложности шестьдесят два, – насчитал Проявитель. – Это имеет отношение к нашей операции?

– Вовсе не имеет, – объяснился я. – Просто любопытно, как вы держитесь всегда молодцом.

– Возраст человека, Саша, – загадочно отвечал Проявитель, – измеряется пружинками: сколько растянулось и сколько лопнуло. Вы меня понимаете?

– Очень стремлюсь.

Машина миновала посольство сверхдержавы, и, взяв правее, Матвей Семенович вывернул на Поварскую. С четной стороны улицы мелькнуло кафе «Литератор», отмеченное вывеской с двумя литераторами в цилиндрах, едущими на бескрылых своих тяжеловозах. С нечетной – пронеслась «Летучая мышь». Тут же в погоню припустил Институт мировой литературы во главе с изваянием писателя Горького, похожим на батьку Махно с клееными усами. С четной – дунула академия Гнесиных, с нечетной – промчался Верховный суд… Ну все было на Поварской. Даже ЧОП «Близнецы» за неприметной аркой, опять же по четной стороне.

Выключив мотор за полдома до цели, Проявитель, как опытный уже разведчик, без единого слова хладнокровно взялся за свежий выпуск газеты «Спорт-экспресс». А я вошел в арку.

Убранная металлом дверь с камерой внешнего обзора над ней имела при себе звонок, каковым я и воспользовался, не отдаваясь сомнениям.

– Вы к кому? – оживилось переговорное устройство.

– К Галембе. – Я был по-военному краток.

– Как вас представить? – через паузу.

– Березовский, – отозвался я в прежнем режиме.

Пауза удлинилась секунд до тридцати.

– Какой Березовский? – продолжил допытываться механический голос.

– Владелец заводов, газет, пароходов! – Теряя терпение, я зло посмотрел в объектив телекамеры.

Теперь пауза растянулась минуты на полторы. Но в конце концов раздался щелчок и я был допущен во внутренние покои.

Дежурный агент-привратник поменял мой паспорт на пластиковую карточку агентства, и я проследовал в указанный кабинет. Он был с четной стороны.

– Чем могу?.. – в деловом и уважительном тоне встретил меня, привставая, Галемба.