Смуглая леди (сборник)
Шрифт:
нажито неправедным путем: плясками, песнями и беснованием, и за все это когда-нибудь
Господь Бог спросит ответа. Не с них, так с детей. Она знала это и теперь ждала только
последнего пасторского слова. А достопочтенный Кросс вынул карманный молитвенник, открыл его на середине и, заложив пальцем, продолжал:
– "К Господу воззвал я в скорби моей и он услышал меня", - ибо Господь всегда
слышит грешника, - объяснил он от себя, - но что же толкнуло грешника к
"Нет мира в костях моих, говорит грешник, - смердят и гноятся раны мои от безумия
моего. Я согбен, поник, ибо чресла мои (пастор мельком, но значительно взглянул на
Анну) полны воспалениями и нет целого во плоти моей". Так вот что, оказывается, привело грешника к Господу.
– Пастор закрыл молитвенник, так ни разу и не заглянув в
него, и положил на стол.
Анна помолчала, а потом тихо спросила:
– Поэтому, вы думаете, он и приезжает к нам?
Пастор покачал головой:
– Нет, я этого не думаю. Потому уже не думаю, что ровно ничего не знаю.
– Но он был
доволен, что произвел на старуху нужное впечатление, - так это или не так, но этого
разговора она не забудет.
– Ну вот, может быть, ваш зять чего-нибудь знает. Он же доктор.
Мистер Холл вам ничего не говорит?
– Он тоже ничего не знает, - тихо покачала головой старуха.
– Он прочел письмо и
говорит: "Пусть мистер Виллиам приезжает и садится во главе стола", - вот и все, что он
говорит! От него многого не узнаешь!
– Ну, значит, ничего и нет!
– спокойно воскликнул пастор.
– Дайне телесные язвы
страшны христианину, - праведный Иов, сидя на гноище, черепком выскребал свои язвы, но Господь возлюбил его. Тут другое, - он посмотрел прямо в глаза Анны.
– "Рече безумец
в сердце своем - несть Бога!" Вы понимаете меня?
На этот раз старуха испугалась так, что даже вскочила с места.
– Что вы, что вы!
– закричала она, протестуя.
– Виллиам всегда верил в Бога! Ой, что
вы такое, в самом деле, выдумали? Нет, он верует, верует, он очень даже верует в Господа!
– А по ее щекам уже ползли слезы.
– Он верует!
– скорбно улыбнулся пастор.
– Да, но как, как? В писании сказано: "И
бесы веруют и трепещут", - так как же верует ваш супруг? Как трепещущий бес или как
добрый христианин?
Руки у старухи так и ходили на ее коленях, она сделала движение встать и снова села.
Открыла и закрыла рот. Потом заплакала, тихо и горько.
– Так, значит, вы думаете...
– беспомощно спросила она, утирая слезы.
– Ах, опять я думаю!
– мягко упрекнул ее пастор.
– Да я ничего не думаю. Ровно
ничего,
львином. Уцелеет и праведник среди языческих торжищ! Будем думать, что мистер
Виллиам возвращается с благочестием в сердце и раскаянием в душе, но если это не так, -
он взял Анну за плечо, если это все-таки не так, говорю я, пусть ваш дом, как и ваше
сердце, превратится в крепость и не впустит к себе торжествующего зверя. Помните слова
Спасителя: враги человека -домашние его; помните притчу об оке, искушающем вас.
Лучше вырвать его, чем искуситься. Вот это все. Будьте тверды и готовьтесь к испытанию
вашей веры. Ибо некто уже стучится в двери вашего дома и во тьме мы не можем
разглядеть лица его. Так будем же ждать и молиться!
Глава 2
Только что пронесся косой солнечный дождик, загнал под навес кур, стеклянно
прозвенел по лужам, и на дворе вдруг сильно запахло свежим сеном и мокрой глиной. В
это время с последними каплями дождя и влетел в ворота трактира "Золотая корона"
веселый всадник. Он был высок, плечист и осанист. На нем был зеленый дорожный плащ, сапоги с фигурными шпорами, на боку дворянская шпага. И конь и всадник сильно
устали, оба были в поту и грязи, но ни тот, ни другой не вешали голову. Влетев во двор, конь весело заржал, а всадник припал к самому седлу и, заглянув в распахнутые двери
конюшни, крикнул:
– Дедушка Питер! Эй, старина, что, ты не хочешь встречать гостя?
Зазвенело ведро, и из конюшни вышел высокий, худой старик в вязаной фуфайке,
горло у него было костлявое и щетинистое, как у ощипанного петуха.
Он посмотрел на всадника и воскликнул:
– О, мистер Шекспир! Приехали? А мы ведь, признаться, думали...
– А вы думали, что мистер Шекспир уже сгорел с театром?
– Шекспир легко соскочил
с коня.
– А вот видишь, приехал! Здравствуй, здравствуй, старина!
– Он смотрел на него
весело и дружелюбно.
– Как живется, как можется?
– Старик вздохнул.
– Что, разве не
расколдовала тебя та ведьма? Все болит живот-то?
– Все-то вы помните, мистер Виллиам!
– хмуро улыбнулся старик.
– Нет, ведьма-то
расколдовала, да какое житье в семьдесят лет? Так - доживание!
– Он провел рукой по
шерсти лошади.
– Что, опять небось неслись во весь опор? Ишь спина-то мокрая. Как бы
не сгорела! Небось опять неслись, спрашиваю?
– А ты поводи, поводи ее по двору, не ленись! весело воскликнул Шекспир.
– Нет,