Снежная Королева
Шрифт:
Иными словами, если она сама захочет, то сможет увидеть намного больше, чем просто время и обстоятельства смерти человека. А может и подтолкнуть к этому. Интересно, а предупредить и спасти человека?
— Нет, Глеб, это не в ее власти, — ответил ему отец, стоило только мужчине озвучить вопрос вслух, — ты узнал, как это проснуться от выматывающей боли? Которая будет преследовать тебя, пока ты не расскажешь девушке о будущем. Вот, то же самое будет с ней, если она попытается сопротивляться видениям или попробует предупредить кого-нибудь о приближающейся смерти.
— Ты… хочешь сказать, что
— Да, именно поэтому они вынуждены с определенного возраста максимально защищать открытые участки тела, чтобы даже невольно не прикоснуться ни к кому, — ответил Евгений Борисович, — это тебе еще одна подсказка, сын. Видящие всегда одиноки, на их руках перчатки, а одежда всегда наглухо закрыта. Они редко с кем общаются, потому что постоянно объяснять всем причины своего поведения не станешь, да и опасно это. В этом и кроется причина их высокомерия и внешней холодности и равнодушия. Чем больше они «видят», тем сложнее удержать грань между безысходностью, когда ты, невольно прикоснувшись к человеку, увидел его смерть, и безнаказанностью, когда ты не только знаешь, КАК этот человек умрет, но и расскажешь ему, подтолкнув тем самым к краю.
Да, с такой точки зрения Глеб эту ситуацию не рассматривал. Когда отец сообщил ему о «миссии» и вручил ему пухлую тетрадь на незнакомом скандинавском языке, первой его реакцией было неприятие сказанного. Какое он имеет отношение к случившемуся несколько сотен лет назад? Почему должен страдать, искать, мучиться? Ради чего? А все оказалось намного сложнее, и теперь ему хотелось не просто найти Видящую, избавившись тем самым от непосильной ноши, но и разорвать этот порочный круг. Не хотелось бы, чтобы однажды его сын повторил снова судьбу всех представителей рода Вестников. Хватит всех этих смертей! Если для этого понадобится прервать их род, он сделает это не задумываясь.
— Расскажи, что было дальше, — немного успокоившись, попросил Глеб, когда в трубке повисла тишина. Каждый из них думал о своем. — Зря ты не рассказал мне все сразу. К чему были эти тайны?
— Это не так просто, — признался ему отец, коротко вздохнув. — Так вот, Эйрене находилась на пике своей силы, даже перчатки не спасали ее. Мне было трудно, — понятно, что отец говорит через силу, от чего Глебу стало немного стыдно, что он заставил его снова погрузиться в воспоминания, — я попытался ничего не говорить ей, решил, что уеду, но вместо этого провалялся в бреду несколько дней, напугав этим твою маму. Она несколько дней не могла сбить жар, ухаживая за мной. А ведь у нее на руках был грудной ребенок. И я понял, что мне придется выбирать, снова выбирать между долгом и совестью. И я нашел ее и рассказал…
— И… что она?
— Ничего. Ничего мне не сказала, только посмотрела печально. Знаешь, Глеб, я до сих пор закрываю глаза, вижу тот ее взгляд. Она ушла молча, не кричала, не обвиняла ни в чем, и это странно…
Будто знала, — закончил мужчина про себя его фразу. Могла ли Ирина знать, кто он такой и зачем пришел в ее дом? Могла ли она, Видящая, узнать свою смерть? Но они зачастую не могли «считать»
— Пап, — Глеб впервые обратился так к отцу, что тот даже онемел, кажется. — Получается дочь Эйрене — моя ровесница?
— Да, конечно, — не задумываясь, ответил Евгений Борисович, — так… ты нашел ее?
— Пока не знаю, — Глеб задумался, гадая, как преподнести отцу то, что услышал от Реина, — видишь ли в чем загадка, если Эйрене была беременна в тот момент, когда ты нашел ее в первый раз, то дочери должно быть не менее тридцати лет. Но генерал Реин утверждает, что Ирина родила свою дочь не в тот год, а намного позже. Спустя почти одиннадцать лет. Сейчас его внучке всего двадцать один год.
— Это невозможно! — отрезал Вестов-старший, — я уверен! Ирина сама сказала мне, что дочь у бабушки. Да и не могло все сработать иначе. Проклятие наших семей всегда «выбирало» детей безошибочно. Рождался один ребенок, не важно кто первым — Вестник или Видящая, следом обязательно второй.
— Вот именно! А сейчас получается, что дочь Ирины родилась намного позже, да и сама Ирина прожила дольше всех женщин в их семье. И генерал утверждает, что его внучке сейчас чуть больше двадцати лет. Как ты думаешь, может это быть она?
В трубке в который раз воцарилась тишина.
[1] Коллоквиум – форма проверки и оценивания знаний учащихся, преимущественно в вузах, и представляет собой мини-экзамен.
Глава 6
Даша.
Беловолосая девушка рыдала над колыбелью, в которой мерно посапывала ее новорожденная дочь. Боясь разбудить малышку, девушка плакала практически беззвучно, прикусив свою ладонь, чтобы не издать ни единого всхлипа. В комнате горело несколько свечей, отбрасывая на стены и потолок причудливые, а порой и страшные, тени.
Дверь в комнату бесшумно отворилась, пропуская внутрь тускло-серый силуэт женской фигуры. Она прошла несколько шагов, остановившись за спиной плачущей девушки.
— За что? За что? — шептала она, гладя по безволосой головке малышку.
— Юлин…на, Юли, — прошелестела тень, легонько дотронувшись до седых волос плачущей девушки.
Рыдание тут же стихли, а она резко обернулась, испуганно вскрикнув. Рядом с ней стояла сгорбленная фигура Ведьмы. Варна с затаенной грустью в зеленых глазах смотрела на малышку, тихонько посапывающую во сне.
— Не бойся меня, Юли, — печально проговорила ведьма, гладя девушку по щеке, — прости меня, доченька, прости…
— Госпожа, — Юлинна, наконец, отмерла и порывисто вскочила, забывая про слезы.
Ведьма настороженно смотрела на седоволосую девочку, которая сейчас должна ее люто ненавидеть.
— Госпожа, — Юлинна бросилась ей в объятия, надеясь найти в них утешение в горе. — За что она так со мной? За что, госпожа?
— Юли, прости меня, это моя вина, полностью моя, — тихо проговорила Варна, осторожно гладя ее по голове, — я не смогла остановить свою дочь, не разглядела вовремя, где она оступилась. Как бы я хотела тебе помочь, — печально покачала она головой, — но я бессильна…