Снежный путь

Ваалгин Роман

Он забросил ружьё так далеко, как только мог, и ещё до того, как оно упало в снег, со всех ног помчался в противоположную сторону, мысленно продолжая счёт. Досчитав до нуля, он бросился наземь и закрыл голову руками. И тут же горячая волна распылившейся в окружающее пространство плазмы прошлась по нему. Запахло палёной шерстью. Охотник сразу, от греха подальше начал кататься по снегу. Когда он встал, чертыхаясь и отплёвываясь, он увидел, что к нему бегут его спутники. Ещё издалека он показал им жестом, что

с ним всё в порядке, а сам пошёл к саням.

Сани оказались наполовину выгоревшими с одной стороны и основательно оплавленными с другой. Ему показалось, что над снежной равниной пронёсся лёгким ветерком еле слышимый призрачный смех.

— Что случилось? — Спросил подбежавший Хаим, с трудом переводя дыхание.

— Подарочек нашей общей знакомой взорвался.

— А она сама где?

— Шлёпнул гадину.

Хаим и Сара застыли двумя меховыми изваяниями.

— Но она же… она же… она… — Потрясённая Сара не находила слов.

— Что она? — Охотник глянул на неё с полным равнодушием.

— ОНА — СВЯТАЯ!!!

— Для кого как. — Спокойно ответил Охотник. — Но можешь мне поверить, — продолжил он, одновременно снимая лямку уцелевших саней с несопротивлявшегося по причине полного морального ступора Хаима, — она тоже вынуждена была садиться, чтобы не замочить ног.

Перекинул лямку через плечо и пошёл к Горам. Его же спутники пришли в себя только тогда, когда Охотник стал казаться маленьким комочком шерсти на белой скатерти. Они сорвались с места и в меру сил побежали за ним, увязая в снегу.

— Он сумасшедший! — На бегу крикнула Сара Хаиму.

— Абсолютно. — Согласился тот.

А Охотник уходил всё дальше и дальше ровным размеренным шагом и никто, ни люди, ни звери, ни мутанты, не мог себе представить — как ему погано на душе.

Часть пятая

НАКОПИТЕЛЬ

Глава 1. Битва в Горах

— Зачем ты убил её? — Спросил Охотника Хаим на последнем перед Горами привале.

— Закрывала мне обзор. — Буркнул тот в ответ.

— А всё-таки?

— Ну тебе-то что за интерес? Какая тебе разница? — Охотник не хотел разговаривать и поднятая тема его раздражала, возвращая к недавним событиям, о которых он как раз старался не думать.

— Большая разница. Ты убил не мутанта, не тварь какую-нибудь, не даже просто человека. Ты убил Святую.

— Были причины. И тебе об этих причинах лучше не знать.

— Ладно. То, что у вас имелись там какие-то свои дела, я ещё могу понять. Вся эта история с тобой сама по себе очень странная, но… Она жила для Ковчега, приносила ему огромную пользу, исцеляла даже безнадёжных… Что теперь будет с Ковчегом, с его людьми, ты об этом подумал?

— Нет. — Честно ответил Охотник. —

Об этом я как раз и не думал. Но теперь, раз ты поднял эту тему, скажу так: Ковчег существовал и до Святой. И, насколько я понял, существовал вполне успешно. Стоит предположить, что и теперь с ним ничего особого не случится. Разве что добытчики и воины станут более осторожными, да все вместе будут больше беречь своё здоровье. К тому же, — Охотник хищно ощерился, — можешь мне поверить: что касается Падре, то лично ему я оказал офигенно большую услугу.

Хаим склонил голову и задумался.

— И что тебе за горе? — Продолжил Охотник. — Что тебе до Ковчега?

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — ответил Хаим, — к тому, что нас там чуть не казнили, так? И ты прав, этого я не желаю принимать до сих пор. Но дело в том, что как бы то ни было, мы родились там, выросли… Ковчег — наш дом. Понимаешь?

Теперь склонил голову Охотник.

— Наверное не понимаешь. — Хаим вздохнул. — У тебя… Где твой дом, а? В Городе Надежды? Или где? Знаешь ли ты, что это такое?

— Нет. Я… не помню…

— И как ты живёшь с этим? Как ты живёшь без корней, без места, которое ты можешь назвать своим, если не домом, то просто своим?

— А вот так и живу. — Огрызнулся Охотник. — День за днём. Где накормили — там и дом. Где пригрели — Рай. Кто, — он посмотрел на Псов, — не предаст, из подлости ли или из благих побуждений, — тот и друг. Которая дарит поцелуй — та и жена. Чем плохо? Тем, что мне нечего терять? Тем, что я ни к чему не привязан, кроме минимальных своих потребностей и потому почти свободен?

— Как зверь?

— Если бы. — В голосе Охотника проскочило сожаление. — Так бы сейчас сидел один, ни на кого бы не оглядывался, никуда бы не торопился… А вместо этого я вынужден сидеть и слушать, как некий высокодуховный хлыщ меня чуть ли не жалеет. Знаешь, куда можешь деть свою жалость?

— Нам тебе каждые пять минут «спасибо» говорить, или что? — Сара явно решила развить ту линию, которую Охотник видел во сне.

— Иди ты к чёрту… — Устало ругнулся он. — Не я этот разговор начал.

На долгое время воцарилась тишина, но Хаим, уже задолбавший своей любознательностью, опять не выдержал:

— Нас чуть не казнили, да. Но я не понимаю — за что? Как она могла?

— «Она радеет за Ковчег», — процитировал Охотник, — не помнишь, чьи слова?

— Вот это то как раз и странно.

— Почему? Что бы ты сделал, если бы, не дай бог, тебя не сослали на нижний уровень и ты бы добился хоть какого-то влияния в Ковчеге?

— Я бы… — Хаим даже слова растерял от открывшихся перед ним умозрительных перспектив. — Я бы… Я бы постарался сделать так, что бы жизнь в Ковчеге стала более справедливой, более доброй, более человечной и просвещённой…