Снова на привязи
Шрифт:
– Вот так, - заметил довольным тоном второй. – Не надо никуда рваться – ничего не получится. Ты останешься здесь до тех пор, пока учитель не примет решение.
Это он, видимо, о своем учителе. Выходит, ученики шаманов считаются каждый лишь со своим наставником. Интересно, это их не поссорит?
– Чей учитель? – осведомилась девушка, чтобы хоть что-то сказать.
– Мой учитель, мастер Бомани!
– А! Так это он у вас самый главный и решает все?
– Что?! – возмущенный вопль вызвал
– Не выйдет, - проговорил первый голос. – Ты не заставишь нас рассориться, даже не надейся. Это была смехотворная попытка. Мы видим все твои потуги. И все твое злорадство. Злобься теперь сколько угодно – тебе ничего не поможет. Ты в наших руках.
Да чтоб их развеяло! Конечно, они ведь видят каждое движение ее души. Она перед ними все равно, что голая – даже хуже, чем голая. Хуже, чем со снятой кожей!
Что ж, она особых надежд и не возлагала. Это была лишь догадка и проверка пришедшей мысли.
Однако… они не читают мыслей, словно в открытой книге. Лишь видят, как чувства волнуют поверхность души. Жаль, она ничего не видит, кроме золотистого света со всех сторон. Не знает, как она сама выглядит здесь.
И не видит своих тюремщиков. Слепа и беспомощна.
И этих двоих это забавляет. Ее открытость, ужас, скрутивший ее только что, когда осознала, что они видят каждое движение души.
Но она уже привыкла к этой мысли. Теперь она знает, и больше ее не выбьет из колеи осознание, что всякое чувство видно ее недругам. Интересно, зачем их оставили наблюдать за ней – если она не может выбраться. Боятся, что без присмотра все-таки найдется возможность вывернуться? Или… или нарочно, чтобы не позволяли ей вернуть душевное спокойствие?
Слишком уж откровенно они над нею насмехаются.
Быть может, старшие шаманы приказали – не давать ей покоя? Чтобы не могла обдумать свое положение и придумать какую-нибудь хитрость.
– По-моему, она спит, - заметил глумливо один из надсмотрщиков.
Что за пакость! Накато поняла, что они ей кажутся на один голос. Она даже не в силах различить их. Или просто устала? Непонятно только от чего. Здесь ведь нет ее тела – только душа! И она ничего не делает.
*** ***
Ничего не делать оказалось утомительно. Хуже, чем целый день таскать тяжелые кувшины на рынке или даже копать червей.
Льющийся со всех сторон свет надоел. Накато иногда проваливалась в некое подобие бессознательности – назвать сном или дремой это не получалось. Невозможно спать и даже дремать, когда постоянно видишь свет вокруг. Просто мысли и чувства в какой-то момент начинали таять, исчезать. И практически сразу ее из блаженного безмыслия выдергивали насмешки учеников шаманов.
В какой-то миг их голоса стали вызывать
Должно быть, они нарочно дергают ее, чтобы свести с ума. Накато знала, что иногда захваченным в плен врагам не дают спать. Это считалось одной из самых страшных пыток. Видно, бессонница вредит не только тем, кто находится в своем теле, но и бесплотной душе.
Сколько же она сможет продержаться? Вероятно, она узнает ответ на вопрос. Но будет поздно. И сделать ничего нельзя.
Глава 36
— Мой браслет! — орал в ярости Таонга. — Как ты могла ей отдать мой браслет!
Встряхнуться.
Это ей? Таонга. Накато поняла, что не помнит ни сколько времени прошло, ни что происходило. Все-таки впала в беспамятство? Но вопль — до чего же громкий.
Браслет? Да — тот самый браслет из разноцветных бусин, что он дарил ей! Рамла отняла его, а она украла. А потом отдала Нефер... это и привело мертвого шамана в ярость?
— Она попросила, — в растерянности отозвалась Накато.
Что его так взбесило? Ведь не то, что она его подарок принесла в жертву богине. Он — шаман, он лучше, чем кто-либо, должен знать, что боги любят именно такие жертвы — когда отдают что-то дорогое.
А ей в тот момент дорог был браслет, оставшийся в память о шамане. И память о днях с ним была дорога.
— Этот браслет, — прошипел Таонга. — Безделушка из стеклянных бусин! Он дал ей мощь, которую приходится давать богам и духам многими кровавыми жертвами. И это сделала ты! Ты, — повторил с ненавистью.
— Я не знала, — безучастно отозвалась Накато.
Многими кровавыми жертвами? Шаман подарил ей безделушку. Чтоб украсить свою временную забаву. А эта безделушка, отданная Нефер, перевесила щедрые жертвоприношения. Странно!
И... чем ему помешала Нефер? Богиня стала сильнее, чем была — что за дело до этого мертвому шаману?
Спрашивать бессмысленно — он только разозлится. Да и лень.
Все-таки долгое пребывание здесь отразилось на ней. Сил почти не осталось. Любое движение души, любая мысль требовали усилий, на которые она не была способна. И она оставалась безвольной, надеясь, что ее оставят в покое...
Можно спросить, чего он хочет от нее. Не просто так ведь надумал осыпать упреками? Но слышать ответ на этот вопрос тем более не хотелось. Если она должна что-то сделать, он и сам об этом скажет. И, скорее всего, ей не понравится, чего он потребует.
— Я, — Таонга заговорил сам после некоторого молчания. — Я не могу дозваться Рамлы. Она не слышит меня!
— Странно, — с легким удивлением отозвалась Накато. — Ты ведь — сильный шаман!
— Это ты! — он вновь вышел из себя. — Это твоя вина.