Снова на привязи
Шрифт:
Что ж, разговор завершен. Ей же лучше!
Накато взялась за еду. Еще пару дней она может отдыхать – после начнется привычная суета. Жаль, сластей на подносе не оказалось. Где только Таонга брал их? И не узнаешь – тот сгинул навсегда среди неприкаянных духов. Вызывать его снова чревато – в этот-то раз он точно не станет изображать, будто она что-то значит для него.
Да и глупости это.
– Мы надолго в этом кочевье, да? – она подняла взгляд на Амади. – Пробудем здесь до весны, а то и дольше.
– Кое-что
– Ты не рассказываешь, что, - посетовала Накато. – Ты никогда на деле не рассказываешь, что собираешься сделать. Только даешь приказы.
– А ты сможешь чем-то помочь мне в осуществлении планов? – он хмыкнул. – Ты можешь что-то мне присоветовать? – проницательно взглянул на нее. – На что я охочусь – ты знаешь. Что касается шагов… мне приходится идти по зыбкой почве догадок, слухов и домыслов. Стараясь не попасть в ловушку. И всегда ли мне это удается?
Накато опустила глаза, не выдержав его взгляда. Да, Амади попал в ловушку, когда они были в Мальтахёэ. И она никак не сумела помочь ему – невзирая на все усилия. Напротив – сбежала, бросив его. Смирилась с тем, что у нее нет выбора. Удрала, чтобы жить самой. На свободе.
А еще колдун, кажется, и сам не знает, что делает. Его поступки продиктованы тем, что происходит вокруг. Во всяком случае, так она поняла его слова о зыбкой почве.
*** ***
– Амулет от злых духов, - пояснил Амади. – Носи и никогда не снимай! Он обережет тебя и от Куруши с Бабатандом, и от любого другого духа, который вздумает тебя донимать. Никто отныне не сумеет подобраться к тебе через мир потусторонний!
– Спасибо, - чуть слышно отозвалась она, надела тонкий кожаный шнурок на шею. – Почему ты мне сразу его не дал? – в душе тлела затаенная обида.
– Откуда я мог знать, что ты кому-то понадобишься? – удивился он. – И потом. Такой амулет вызвал бы подозрения. Да и разбойники могли снять его, прежде чем тебя продать. Так что ничего странного.
Накато кивнула.
– Не снимай его! – повторил колдун настойчиво. – Никогда. Я слыхал – не одной только дохлой домоправительнице есть до тебя дело. Да и дохлый шаман… даже два шамана теперь – едва ли спустят тебе твои выходки.
– Я не хотела приносить тебе беспокойство…
– Ничего, - он кивнул. – Если кто спросит – так и говори: шаман дал амулет от злых духов, чтобы ты не сделалась больше одержимой! И велел носить всегда.
Она кивнула. Так и скажет Рамле, если та снова вздумает отобрать побрякушку у рабыни! Ладно, хоть можно спрятать подвеску под одежду. Да и шнурок невзрачный – совсем не похож на отобранный когда-то ведуньей браслет.
Глава 32
– Что, неохота идти к скотине из чистого шатра? – ухмыльнулась Рамла.
– Госпожа, - Накато чуть не разрыдалась –
Она застыла на коленях перед ведуньей – воплощение скорби и страха.
Поистине жалкое зрелище. А может, она ошиблась – и играть на жалости бесполезно? То-то Амади взбеленится!
– Госпожа, я буду делать все, что мне прикажут, - проговорила она. – Я буду исполнять самую грязную работу! Только позволь мне изредка заходить к тебе, чтобы услужить. Я не хочу, чтобы ты про меня забывала.
– Я и не забывала про тебя, - та пожала плечами. – Я знаю твою верность. Вот только больно ты скучна.
– Госпожа! Хочешь, я стану играть тебе на флейте?!
Слова сорвались с языка прежде чем она успела подумать. Но в самом деле: болтовня – не ее талант. А вот играть на флейте она умела. Главное – не увлечься и не выдать, каково ее умение на самом деле.
– Ты умеешь играть на флейте? – искренне изумилась Рамла.
– Я, - Накато запнулась. – Когда я жила в родной деревне, я срывала часто летом стебель тростника. Делала из него флейту и играла… как умела. Но многим нравилось. Мне говорили – красиво, - она смолкла.
– Ты никогда не говорила, - с удивлением проговорила шхарт.
– Так меня никто и не спрашивал, - Накато простодушно захлопала глазами. – Я думала – кому это надо? Да и тростник в степи найти трудно. Но я найду, если ты захочешь!
– А на нгомби ты играть умеешь?
Ох, непростой вопрос! На нгомби играть рабыне, многократно перепроданной, не полагалось. Если та – не рабыня-наложница. Но скажет она нет – и Рамла выгонит ее.
– Немного, - Накато робко опустила взгляд. – Я как-то брала нгомби в руки и пыталась перебирать струны…
– Как-то брала нгомби в руки! – шхарт расхохоталась, качая головой. – И считаешь, что уже немного умеешь! Что ж, - она кивнула. – Я сейчас прикажу принести нгомби. И ты покажешь, как ты умеешь.
– Да, госпожа! – девушка поклонилась.
Теперь главное – не показать слишком больших умений. Играть-то на нгомби она умела, и получше многих. Даром, что ей никогда не нравилось, как звучит нгомби.
В протяжных звуках флейты слышалось дыхание ветра. Казалось, что у флейты есть своя душа – такая же, как у человека.
У нгомби был рваный звук. Звон струн казался Накато плоским и неискренним.
Впрочем, рабыне иметь предпочтений не полагалось. Госпожа сказала – нгомби, значит – нгомби. Придется перебирать струны. Не слишком умело, чтобы не вызвать подозрений. И в то же время – не слишком коряво, чтобы Рамла не разозлилась и не отправила глупую служанку с глаз долой.