Снова на привязи

Черепашка Гульнара

– Тебе придется пойти в Ошакати! В башню.

Девушка расхохоталась снова, покачала головой.

– Ты что, серьезно? И кто меня туда отпустит?! У меня на руке – печать, которой я привязана к хозяину! Вздумаю удрать – он меня вернет. Даже если дойду – кто меня впустит в башню? Я – не из колдунов, даже увидеть ее не смогу. Чего бы тебе самой туда не отправиться? Ты – дух бесплотный, вездесущий и всепроникающий. Сама можешь увидеть своего бывшего хозяина.

– Я не могу! – выкрикнула Куруша. – Ты же дала ему новую жизнь, он должен быть к тебе привязан.

–

Он сам отказался от меня, - устало повторила Накато.

Боги и духи, сколько можно повторять одно и то же? Куруша что – умом ослабла после смерти? Не слышит, что ей говорят? Она ощущала, что в степь пришел закат. Скоро станет темнеть. Куруша же маячила перед ней, не думая завершать бессмысленный разговор.

Потому что на деле ей нужно мщение, а не помощь. Она будет рада, если удастся помешать или напакостить той, что привела ее к гибели. И где, спрашивается, Амади, когда он нужен?!

Эдак проболтает с неуемной бабой целую ночь. Ей бы проснуться!

А ведь число врагов в потустороннем мире у нее после нынешней ночи увеличится. Здесь находится уже Бомани, чью душу она вероломно выгнала из тела. И здесь же скоро окажется Таонга. И Куруша, что давно ее преследует!

– А что ты скажешь, - вкрадчиво заговорила женщина, - на то, что обо Бабатанд может избавить тебя от твоей печати?

Накато замерла. Внутри вмиг все заледенело, смерзлось.

Свобода! Желанная, недоступная. Снова быть самой себе хозяйкой. Делать, что захочешь, жить где и как захочешь. Жить с кем захочешь. Любить и привязываться, не оглядываясь на приказы хозяина и возможность внезапной потери. Она сможет выйти замуж и даже родить детей.

Куруша понимающе усмехнулась. Глаза насмешливо поблескивали.

– Что, сообразила? – протянула она. – Мой хозяин сможет дать тебе куда больше, чем ты можешь рассчитывать хоть когда-нибудь получить от своего! Всего-то дел – отправиться в башню Ошакати. Ты раз нашла туда вход – отыщешь и снова. А способ есть проверенный – цвет червей! Пару раз ты его опробовала, вот нынче собираешься снова. И еще разок к нему прибегнешь! Последний.

Накато встряхнулась.

Одурманить Амади дымом цвета червя?! Ради мнимой свободы. Нет уж, хватит гоняться за свободой – вон, уже управилась. С Бомани.

Так и возьмется этот Бабатанд отпускать глупую девицу на волю! Печать Амади он, может, и сведет. А потом что – позволит ей просто так уйти? Даже если она и приведет его к Изубе – что уже сомнительно.

Нет, она останется при нем безвольной куклой – такой же, как и при Амади.

А как Бабатанд, которого она даже ни разу не видела, станет с ней обращаться – она понятия не имеет. Вон, Адвар он продал работорговцам за единственную неудачу! Для той попасть к Амади вместе с Накато оказалось счастливым случаем.

– Значит, он сможет свести мою печать? – переспросила она, жадно глядя в лицо Куруши.

– Сможет, само собой! – фыркнула та.

Ага. Уж и забыла, как только что высказывалась – мол, желала бы ей мучительной смерти! Так и сулит свободу и всяческие

блага.

– Что ж, - протянула Накато. – В таком случае – мне нужно скорее проснуться. Нынче я освобожу тело шамана для своего хозяина. А там и до него дело дойдет…

– Думаешь, я так просто отпущу тебя? – женщина усмехнулась.

– Это уж как хочешь, - согласилась Накато.

Ожидаемо, что ни говори! Она не особенно и рассчитывала, что на Курушу произведет впечатление ее хитрость. Накато присела, сгребла горстью пыль с земли и, стремительно выпрямившись, швырнула эту пыль в лицо женщине.

– Ах ты дрянь! – вскрикнула та, отшатываясь.

Руки она неосознанно подняла к лицу – забыла, видать, что находится в мире духов. Не ожидала такой вульгарной выходки. Накато, воспользовавшись мгновениями, пока та ее не видела, отпрыгнула в сторону. И представила занесенную снегом лощину, заросшую колючим кустарником.

Подскочила на ноги, отряхиваясь и фыркая.

Руки и ноги затекли – спала она, свернувшись в клубок. Как зверь. Еще бы – такой холод, а на ней лишь тонкая туника! Как назло, острые колючки, похожие на когти льва, полоснули по коже, оставив глубокие кровоточащие царапины.

Мелькнувшее на краю сознания сомнение – а не снится ли ей, что она проснулась? – тут же рассеялось. Нет, таких саднящих досадных царапин во сне бы не было!

Накато, шипя и ругаясь сквозь зубы, продралась кое-как наружу, из середины зарослей. В небе загорались первые звезды – самые яркие, видимые и на светлом, поблекшем после недавнего заката, небосклоне.

Вовремя она встала!

Девушка огляделась, зорко осматриваясь. Нет, что за глупость! Разумеется, Куруша не могла последовать за нею в мир явленный.

Куруша не покажется, пока она не заснет. А спать ей не придется еще долго.

Нужно будет рассказать обо всем Амади, едва тот окажется рядом. А сейчас – ее путь лежит к кочевью. Скоро стемнеет, все улягутся. Навряд ли кто-то ждет, что она станет бродить вокруг.

Хотя – если Таонга ждет ее появления…

Он ведь шаман – кто знает, может, у него есть способы узнать, что она появилась поблизости. Ладно! Что проку раздумывать – на месте все сделает. Вот куда сейчас смотрит Амади, спрашивается? В мире снов он даже не попытался помочь ей!

Впрочем, ее задача – изгнать дух Таонга из тела. Остальное – не ее печаль.

*** ***

К окраине кочевья вышла в темноте.

На равном расстоянии друг от друга горели костры. Там сидели дозорные, следили за темной степью. Их Накато не опасалась: кто ее там разглядит в отдалении от стойбища, впотьмах, среди высоких стеблей высохшей травы!

За ней Таонга отправил своих воинов. Если ее и ждут – то с ними, связанную.

Пройти внутрь кочевья она может между костров. Она одна, сумеет проскользнуть незамеченной! Животные шума не подымут – они знают ее. Им не объяснишь, что нынешний шаман не прочь был бы схватить ее, чтобы предать судилищу.