Со вкусом Вишни.

Беркут Каролина

Вот так в деревне сплетни и рождаются. Конечно, а как вы хотели? Произошло невиданное для нас событие - обычно люди съезжают отсюда в город, разбегаются кто куда, а тут всё наоборот. Городской одинокий мужик, на большой машине. Ключевое слово - одинокий. Местные дамочки, типа Людочки уже потеряли покой.

Я усмехнулась. Бедный сосед. Хотя, с его наклонностями... Может и не бедный.

От магазина я шла счастливая, с подготовленной прической, и с боевым макияжем, в коротком джинсовом платьице и в калошах. Ну не каблуки же одевать в такую грязь.

Ну, в самом деле. Вот как всё просохнет, тогда да. А сарафанчик короткий в меру, ну чтобы не травмировать общественное мнение. Но достаточный, чтобы подстегнуть к ревности одну юную особу.

Степан снова нерешительно мялся у моей калитки.

– Готов, красавец ты наш?
– я протянула ему руку с идеальными короткими чёрными ноготками.
– Веди. Буду варенье отрабатывать. Отыграем нашу сельскую мелодраму, как по нотам.

– Чего это мелодраму?
– Не понял Степан.

– Ну ладно, - я ухмыльнулась, - пусть будет психологический триллер с порнографическим уклоном.

Стёпа, как обычно ничего не понял. Но я, за школьные годы, к этому уже привыкла.

– Ты, это, улыбайся хоть.
– Прошипел он. И стиснул мою ладошку своей лапищей.

О Боже! И это он меня ещё и учит. Святая простота. Да я пол-утра себе фасад разрисовывала, и локоны в кудряшки завивала. Тут и без улыбки всё сработает. Зуб даю.

– Улыбайся. А то я тебя пощекочу, как мимо Настиного дома проходить будем.
– С угрозой прошипел Степка.

– На такое уговора не было.
– Я всё же улыбнулась.
– Не дрейфь, Степан. Вон, нас уже заметили. Выше нос, красавчик.

Действительно, Настя во все глаза наблюдала, как мы приближаемся, чавкая калошами по лужам и глинистой жиже дороги.

– Настёнка, - крикнула я, - Привет! Одноклассница.

– Привет, - сквозь зубы выдавила она.
– Василиса, не узнала я тебя, ты потолстела, что ли? Или грудь наконец-то выросла?

– Приобрела женственные формы.
– Я усмехнулась. Капустные листы уже были подложены, где надо.
– Как поживаешь?

– Лучше всех, - пробурчала она, бросив убийственный взгляд в нашу сторону, и колыхнула внушительным бюстом. Что, несомненно, являлось весомым дополнением к её прочим качественно припрятанным достоинствам. И Настасью я тут прекрасно понимала, будь у меня такой бюст, я может быть, тоже бы Степана игнорировала, мечтая о Томе Крузе или Бреде Пите. Стёпкина зазноба тем временем ещё раз прожгла меня карими глазками, и тут же скрылась в сарае, хлопнув со злостью хлипкой дверью на последок.

– Всё, Стёпочка. Миссия выполнена.
– Я развернула молчавшего все это время парня обратно.
– Поплелись назад, восвояси. Ты теперь в неоплатном долгу.

– Дык, я ж уже варенье принёс.

– Так это же утром было.
– Я рассмеялась.
– Расслабься, дон Жуан ты наш, сельского разлива. Все, считай Настя уже твоя. Сегодня она попереживает, завтра локти себе будет кусать, а послезавтра сама к тебе придет. Сиди и жди. Эх, Стёпка, мы с тобой были бы отличной парой,

если бы не ты. Короче бывай. Когда будет ещё варенье, тогда и заходи. В общем, прощай на веки.

***

Я только успела сменить неудобный сарафан на привычные рваные джинсы и майку на бретелях, как к нам залетела растрёпанная Тамара.

– Гали моей нету у вас?

– Не было? А должна была быть?
– Дедушка отложил очки в сторону, поверх газеты, которую читал последний час.
– Чего стряслось?

– Да с самого утра найти не могу. Ни у кого её нету. Сейчас ещё до соседа вашего пойду, тут про него всякие ужасы рассказывают. Если это он... Уж я не знаю, что с ним сделаю.

– Не, ну совсем психом надо быть, что бы восьмилетних девочек в первый день приезда воровать.
– Выдавила я.

– Так про него все говорят, что он злостный маньяк, и от закона тут прячется.

– Да, ладно!
– Я притворно округлила глаза.
– Быть такого не может! И кто ж такие сплетни-то только выдумывает!? Ещё скажите, что он рецидивист и вор в законе.
– Я усмехнулась.
– Может Галина ваша до подружек просто ушла?

– Я уже всех оббежала. Два раза.
– Растрепанная женщина всхлипнула.
– Вот куда она могла подеваться? Деревня же маленькая. Тут и потеряться-то не где.

И я некстати подумала, что мы в этом возрасте как раз на болото бегали, по ягоды. Клюква сейчас как раз поспела.

– Пойдем, тётя Тома, помогу искать.
– Я снова влезла в калоши, и понеслась мимо двора с заветной вишней в сторону леса. На болото.

Местность я знала, за годы моего отсутствия, тут мало что изменилось. Только кусты кое-где разрослись, да стволы деревьев толще стали. Да и леса я не боялась. Даже считала себя бесстрашной и храброй. А иногда и глупой. Но храброй чаще.

Я почти бежала, огибая поваленные деревья и колючие лапы елей. Резиновые калоши чавкали и булькали. Грязная жижа то и дело налипала на обувь, делая ноги не подъёмными. Тяжёлыми. А я уже и забыла, как грязно бывает в лесу в начале июня. Тем более, после проливных дождей. В чаще было сыро, и мокрые ветки неприятно хлестали по рукам. Капельки с верхних веток норовили забраться под тонкую майку. Как и комары, чтоб их всех. Сорвала по пути лист лопуха и отмахивалась от них, как могла. Помогало мало.

Я уже не шла, бежала. И думала. Да, я иногда ещё и думаю.

Была бы я восьмилетней девочкой, я бы к болоту через устье пошла. Там спуск удобнее, и не так тиной и сероводородом воняет - там ветерок больше продувает местность, потому что деревья редко растут. И туда ближе всего от нашей деревни. И мы, детьми, только туда и ходили, там клюквы больше всего собрать можно. Крупной и кислой. И я через лес уверено бежала прямо к устью у начала болота.

Чувствую, кому-то сегодня тоже достанется хворостиной по мягкому месту. Я вот, например, до сих пор не забыла тот урок. Кстати, действенный. После него я научилась в лес вырваться так, чтобы никто не прознал.