Соблазнение в академии
Шрифт:
"Как я позволила ему идти? Одному и без оружия?"
Несмотря на холод правая ладонь, сжимающая пистоль, была влажной. Я переложила оружие в левую руку и вытерла пальцы о пальто. Шерстяная ткань лишь неприятно прошлась по коже, не впитав влагу, и я провела ладонью по собранным под ленту волосам. Сердце стучало так отчаянно, словно спешило выработать весь свой ресурс.
— У меня есть оружие, — напомнила себе, — а у Яна и Марийки — нет.
Сжала пистоль, стиснула зубы и решительно направилась к домику. Но чем ближе подходила, тем
Я видела спину Марийки, которая склонилась над неподвижным мужчиной. Рядом с сестрой лежала горка светлых лоскутов, и она спешно и неумело бинтовала ими ногу мужчины. Рана, должно быть, была серьёзной, лоскуты мгновенно пропитывались кровью. Марийка наматывала слой за слоем и, кажется, плакала.
Метрах в двух от Марийки лежал Ян. В неловкой позе, с вывернутой рукой и закрытыми глазами.
Больше я не медлила.
Дверь оказалась незапертой, но открылась не до конца — уперлась в ногу неподвижного Яна. Марийка быстро оглянулась, и я всё-таки вскрикнула — лицо сестры было в крови. Лишь через мгновение сообразила, что кровь не Марийки, она просто вытирала слезы испачканными в чужой крови руками.
— Как ты меня нашла?! — с ненавистью выдохнула сестра.
— Твой ухажер заставил меня прийти, — тихо сказала я, склоняясь над Яном. Тот застонал, стоило мне осторожно коснуться шеи.
"Слава богам, живой!".
— Ты врешь, — твёрдо сказала Марийка. Отвернулась от меня, взялась за следующий лоскут и принялась наматывать его новым слоем.
— Где твоя доска? — спросила я, осторожно обходя сестру, чтобы увидеть лицо лежащего мужчины. Влажные пальцы сжимались вокруг пистоля так, что я боялась раздавить хрупкое оружие. — Он присылал сообщения с твоего адреса.
Марийка на секунду замерла, потом продолжила работу. Молча и целеустремлённо.
— Он угрожал мне, — сказала я, рассматривая бледное лицо. — Сказал, что если я не явлюсь, то…
— Угрожал? — она зло рассмеялась, прерывая меня. — Как? Обещал меня убить?
— Писал, что я никогда тебя не увижу.
— Вот как? Может потому, что мы должны были уехать? Я не собиралась прощаться, а Пьер, видимо, решил, что мне это нужно.
Я нахмурилась:
— Это звучало, как угроза, Маша. Если он был против отъезда, написал бы иначе.
— Или это ты поняла все неправильно? — Маша обернулась. Усмешка на окровавленном лице выглядела жутким оскалом.
— Я вызвала сыскных, они разберутся.
Марийка вновь криво усмехнулась. Убедилась, что кровь больше не проступает сквозь повязку, и села, развернувшись ко мне лицом. Я отошла к Яну, снова проверила его пульс и тоже опустилась на пол.
Волнение ушло и его место заняла такая усталость и апатия, что меня затошнило от слабости.
— Что тут произошло? — спросила, не рассчитывая на ответ.
— Я не видела, — ответила Марийка после долгой
Марийка прикусила губу, как всегда делала в минуты неуверенности, потом резко качнула головой, словно запрещая себе сомневаться.
— Но я не сдержала любопытства, подсмотрела в окошко. Человек показался мне знакомым, хотя я не сразу поняла откуда. Он шел как старик, опирался на свою дурацкую палку.
Сестра показала подбородком в сторону окна. Там лежала тонкая трость, которую Ян забрал из самоходки. Ее наконечник тускло блестел.
— Я так и не вспомнила, но решила спуститься. Открыла дверь, услышала крики. Твой Ян дрался с Пьером, ранил его.
— Как? — почти безразлично спросила сестру. — У него не было оружия.
— Там на трости, — Марийка снова качнула головой в сторону окна, — выдвигается наконечник.
Потом она всхлипнула и снова расплакалась. Потёрла глаза, оставляя на лице бурые разводы.
— Я думала, что он отравлен! Пьер зашатался и упал! Твой Ян сказал мне идти к выходу. А сам склонился над Пьером. Трость он отложил. А я взяла. Ударила его в спину. Он удивился. Смог подняться и сделать несколько шагов. Потом тоже упал.
— О, бесы, — простонала я, разворачиваясь, чтобы перевернуть Яна, — ты могла пробить ему легкое!
— Он первый напал!
— Ты уверена? — с третьей попытки мне удалось уложить мужчину на бок. Ковер под ним был красным, но пятно не было большим.
— Да! — заявила сестра, но голос ее дрогнул.
— Он шел тебя спасать, — сказала я, безнадежно вздохнув, — а ты его в спину…
— Пьер…
— Его зовут не Пьер, — я снова опустила Яна на спину, в себя он так и не пришел. — Это Петр Большаков. Он был управляющим в Митяеве ещё при отце. Я отказала ему в должности три года назад, когда мои люди поймали Большакова на казнокрадстве.
— Ты врешь!
— Нет сил ничего доказывать. Сыскные найдут его документы.
Марийка замолчала, отвернулась от меня и замерла, уставившись в окно.
"Где эти бесовы сыскные?"
Словно услышав мое возмущение, на улице раздались мужские голоса, и через минуту дверь распахнулась, пропуская нескольких мужчин. В маленькой гостиной сразу стало невероятно тесно.
— Не наступите на раненых! — рявкнула я, не поднимаясь.
— Выше сиятельство, — наконец сориентировался один из сыскных — усатый пожилой мужчина, — нам доложили, что здесь похититель…
— Он, — я ткнула пальцем в Большакова. Марийка взвыла так, словно я ткнула не пальцем, а ножом. И не в Петра, а в неё. Упала на раненого, прикрывая его собой. Я отвернулась, когда двое мужчин буквально отодрали ее от Большакова и усадили в маленькое кресло в углу. Петра, который так и не пришел в сознание, выволокли из дома.