Соблазнение
Шрифт:
— Похоже, твоего брата здесь нет.
— Возможно, он спит в своей комнате. Спасибо, что проводил меня домой.
— Я подожду, пока ты не проверишь.
Вздохнув, она взяла лампу.
— Ты очень раздражаешь.
Она побрела в сторону коридора. Он последовал за ней. Он был коротким, совсем не похожим на коридор. Она постучала в дверь в одном конце.
— Гриффит?
Постучав еще раз, она открыла дверь и подняла лампу повыше, чтобы увидеть одеяла и одежду, разбросанные по полу. Никакой мебели вообще. Как такая, как она, дошла до этого?
Обернувшись,
— Его здесь нет. Он, наверное, ищет меня. Не подозревая, что я вернулась домой, он может отсутствовать целую вечность.
Она побледнела.
— Если только с ним не случилось что-то ужасное, и это причина, по которой он не пришел за мной сегодня вечером.
В Уайтчепеле всегда можно было ожидать чего-то ужасного, но ее брат держался с уверенностью человека, полностью способного позаботиться о себе. Это была причина, по которой он не продолжал следовать за ней, когда мужчина появился прошлой ночью.
— Я знаю, что ты невзлюбила меня, но если ты позволишь мне обработать твою рану, я пойду и найду его.
Ее изящный лоб сошелся в складку.
— Как ты это сделаешь?
— Если он ищет тебя, он будет на пути между этим местом и таверной. Я осмелюсь предположить, что он не уйдет далеко от него, даже если решит исследовать переулки и конюшни. Если другая причина мешает ему быть здесь, я могу заручиться помощью других, чтобы найти его.
— Тогда иди и найди его.
— После того, как я позабочусь о тебе.
— Все не так уж плохо. У меня почти не болит голова.
— Вопреки здравому смыслу я позволил тебе уйти, не повидавшись с хирургом. Я не собираюсь отмахиваться от своих опасений, когда дело доходит до лечения твоей раны.
— Ладно, но поторопись с этим.
Она прошествовала на кухню с немного большей энергией в своем шаге, что немного успокоило его беспокойство.
Когда она начала наливать воду в миску, он взял дело в свои руки.
— У тебя есть какие-нибудь лоскутки ткани?
Пока она ходила за ними, он закончил работу, поставил миску с ледяной водой на очаг и присел на корточки. Ее шаги возвестили о ее возвращении.
— Что ты делаешь? спросила она.
— Развожу костер.
— Не так уж и холодно.
Он повернулся на носках и посмотрел на нее, увидел небольшую стопку сложенного белья, которую она положила на стол.
— Снаружи образовался лед.
Она заломила руки.
— Мы бережем уголь на тот случай, когда он действительно понадобится.
— Может, тебе и не холодно, но мне холодно. Утром я пришлю уголь, чтобы заменить тот, что я использовал. Кроме того, мне нужно немного подогреть эту воду.
Ему не было холодно, но он хотел, чтобы ей было тепло и уютно, когда он уйдет. Он получил удовлетворение от того, что она придвинула стул поближе к камину в предвкушении тепла, которое он собирался ей обеспечить. Обычно он не хотел благодарности от тех, кому помогал, и не знал, почему ему нужна была хоть крупица
— Когда мы переехали сюда, мой брат даже не знал, как разводить огонь, — тихо сказала она.
— У нас всегда были слуги, чтобы делать это.
Естественно, у нее были слуги.
— Я развел свой первый костер, когда мне было восемь. Это было моей рутиной каждое четвертое утро.
— Ты делал это по очереди со своими братьями.
Он не был удивлен, что она сделала такой вывод, или что она знала, что у него было три брата. В последнее время подробности о его семье были на устах у многих сплетников и занимали непостижимое количество чернил в газетах сплетен.
Огонь начал жадно лизать уголь. Просто желая избавиться от холода в воде, он поднес чашу как можно ближе к огню, без опасности обжечься. Он не спешил уходить, намереваясь не торопясь ухаживать за ней, чтобы убедиться, что она не нуждается в хирурге, прежде чем отправиться на поиски ее брата.
— Ты убил его? — спросила она без каких-либо эмоций в голосе.
— Человека в переулке.
— Нет, разбил ему челюсть.
Не то чтобы он не думал о нанесении гораздо более серьезных повреждений, но ему нужно было добраться до нее как можно быстрее. Он появился в переулке как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина швырнул ее о стену, и услышать глухой удар черепа о кирпич. Зная, какой ущерб может нанести травма головы, он почти запаниковал. Может, она и голубокровка, но она не заслуживала смерти в таком нежном возрасте. Она заслужила, чтобы ее волосы посеребрились, а лицо покрылось морщинами.
— Мне показалось, я слышала хруст костей.
— Если в "Русалку" войдет человек со сломанной челюстью, пусть Мак пошлет за констеблем. Потом за мной. Я могу опознать его, обеспечить предъявление обвинений.
— Как ты думаешь, могла ли я прислуживать ему в таверне?
— Возможно.
Этот подонок видел ее по крайней мере два раза, знал ее распорядок дня. Иначе он не был бы там, готовый наброситься.
— Я думаю, что он поджидал тебя.
— Как и ты.
Как могли три маленьких слова так эффективно ударить дубинкой?
Он дотронулся пальцем до воды. Достаточно тепло. Развернувшись всем телом, он поставил миску на стол, встретился с ней взглядом и удержал его.
— Ты действительно думаешь, что я хоть в чем-то похож на него?
Она так не считала. Ни на одну минуту. Она не знала, почему намекнула на это, кроме того, что хотела сохранить дистанцию между ними. Она не испытывала к нему неприязни. Отнюдь нет.
Но тот факт, что он был о ней настолько низкого мнения, что сделал ей предложение, которое, без сомнения, предполагало, что он будет делать с ней, что захочет, — это было больно и никогда бы не случилось, пока был жив ее отец. К ней относились с уважением, восхищались просто потому, что она была дочерью герцога. Но в последнее время мужчины всегда стремились воспользоваться ею.