Соблазненный обольститель

Карр Изобел

– Кромвель велел снести первоначальное здание на глазах у четвертого графа, а развалины предать огню, – объяснил Девир. – После восстановления монархии вдова нашего предка построила на том же месте новый дом, но с куда большим размахом.

– Выходит, и женщины способны прославить себя в веках.

– Лучшие из них – бесспорно.

Оливия улыбнулась в ответ на комплимент. Щеки ее слегка порозовели, и Роуленд вдруг почувствовал непривычное стеснение в груди. Тело обдало жаром. Леди Оливия улыбалась часто, но ее улыбки

редко предназначались ему, вернее, почти никогда в них не было этой очаровательной искренности, непринужденности.

Если бы не граф Арлингтон с лордом Моубреем, сидевшие в нескольких футах поодаль, Роуленд попытался бы сорвать с ее губ поцелуй. Однако пришлось удовольствоваться легкими соприкосновениями плеч и бедер, пока он показывал Оливии открывающееся взгляду живописное зрелище.

– Берег сохранили в первозданном виде из-за лебедей, но за той низкой каменной изгородью начинается парк, который тянется до самого дома.

– А что это там? – Ливи указала на огромный зеленый купол в отдалении.

– Тисовая беседка. Превосходное убежище для любителей приключений…

– Там так хорошо прятаться от гувернера, – послышался голос Марго из-под полога.

– Или от гувернантки, насколько мне помнится. – Роуленд мечтательно улыбнулся, вспомнив счастливые дни детства, игры в лесу вместе с братом и сестрой.

– Я показала тебе самые лучшие укрытия, – напомнила графиня.

– Это верно, – признался Роуленд, доверительно склоняясь к Оливии. – Тисовая беседка, голубятня, сеновал.

– И еще чердак, – рассмеялась Марго. – А также сыроварня и ледник.

– Похоже, вы были сущим дьяволом? – лукаво улыбаясь, спросила Оливия, словно знала обо всех детских шалостях и проказах Роуленда.

– Я сказал бы «нет», но боюсь, меня поразит удар молнии.

Оливия отбросила на плечо волосы, обнажив шею, и тихонько вздохнула, чувствуя, как ветерок холодит пылающую влажную кожу.

– Ребенком я обожала прятаться в Башне воронов.

– В самом названии «Холиншед» чувствуется нечто средневековое.

Ливи запрокинула голову, искоса глядя на Роуленда.

– О да. Вы угадали. Там есть даже подземелье.

– Впрочем, последние сто лет или больше оно служит винным погребом, – добавил лорд Арлингтон, задумчиво изучая свои карты.

– А еще тайным убежищем. В детстве я скрывалась там от няни, она верила, что в погребе водятся привидения, – проговорила Оливия, понизив голос, чтобы ее не услышали сидящие под пологом.

– Нечего шептаться! – воскликнула Марго, с досадой швырнув карты на стол. Лорд Моубрей всхрапнул и проснулся, хлопая глазами. Роуленд скрыл усмешку, глядя на отца. – Ролли? – Марго повернула голову к брату. – Похоже, фаэтон лорда Арлингтона пока останется у него, – хмуро заметила она. – Но тебе скоро придется сопровождать меня в Холиншед.

Роуленд закатил глаза к небу.

– Ты сущее наказание, сестрица.

Марго состроила ему рожицу, и Роуленд повернулся к ней спиной.

– Фростер ждет нас, – сказал он, когда лодка миновала огромную развесистую иву и впереди показалась каменная

пристань с широкой лестницей.

– Прекрасно, прекрасно, – пробормотал лорд Моубрей, окончательно проснувшись. – Ваша мать с ним?

– Я ее не вижу, отец. – Роуленд поднял руку, приветствуя брата, и Фростер вскинул голову в ответ. Он всегда предпочитал удобную одежду свободного покроя, и на этот раз на нем были бриджи из оленьей кожи, а также просторный нанковый охотничий сюртук. Роуленд заметил сердитый взгляд отца, устремленный на старшего сына. В нем чувствовалось явное осуждение.

Лодка подошла к маленькому причалу, и рулевой спрыгнул на берег, чтобы пришвартовать ее. Роуленд соскочил на пристань следом за ним. Фростер с широкой улыбкой шагнул ему навстречу, приволакивая покалеченную ногу.

– А матушки нет? – спросил Роуленд, озираясь, пытаясь разглядеть, не ждет ли леди Моубрей в парке.

Фростер покачал головой.

– Мы как раз выходили из дома, когда появились миссис Верни с женой священника. Бедной матушке пришлось задержаться. Боюсь, дамы вконец ее заболтали, не так-то легко вырваться из их когтей.

– Что ж, значит, нам нужно поспешить, чтобы поскорее ее вызволить, – усмехнулся Роуленд, помогая Оливии выбраться из лодки. – Фростер, ты, кажется, не знаком с леди Оливией Карлоу? Оливия, это мой брат, лорд Фростер.

– Милорд, – проговорила Оливия, протягивая руку.

Фростер замер, выпучив глаза, ошеломленно глядя на гостью. Казалось, от изумления он лишился дара речи. Потом с видимым усилием он поборол застенчивость и склонился над ее рукой.

– Добро пожаловать в Кроутон, леди Оливия. Я… надеюсь, путешествие доставило вам удовольствие?

– О да, огромное, – произнесла она с улыбкой, совершенно ослепившей несчастного лорда Фростера.

Посмеиваясь про себя, Роуленд помог Марго сойти на пристань. Фростер всегда чувствовал себя неуютно в женском обществе, вдобавок он терялся и робел перед незнакомыми людьми. Женившись на девушке, которую знал с детства, он вел в аббатстве Кроутон тихую, уединенную жизнь, далекую от безумств и романтических приключений. Фростер мало походил на Роуленда и Марго, чьи любовные похождения постоянно вызывали толки и пересуды. Казалось, он принадлежит к иной породе людей.

– Маргарет. – Фростер крепко сжал сестру в объятиях. – Рад видеть тебя дома. – Он отстранился, задержав руку на плече Марго, и сестра потянула его к лорду Арлингтону.

Лорд Моубрей следом за гостем спрыгнул на причал, обнаружив неожиданное для своих шестидесяти трех лет проворство, и тотчас предложил руку Оливии.

– Пойдемте, моя дорогая, – сказал он, беря ее под локоть. – В такой день, как сегодня, прогуляться до дома – одно удовольствие.

Они направились к воротам парка, как вдруг навстречу им из высокой травы выпорхнул с шипением большой лебедь. Встопорщив перья, он сердито захлопал крыльями, надвигаясь на чужаков, вторгшихся в его владения. Оливия, смеясь, тряхнула юбками, отпугивая птицу. Лебедь попятился, грозно шипя и кося недобрым глазом.