Соблазни меня однажды

Уинтерс Уиллоу

Слезы переполняют ее и легко текут по ее покрасневшему лицу.

— Будешь вести счет, — приказываю я.

— Один, — шепчет она и затем втягивает нижнюю губу в рот, забирая с собой слезы.

Я быстро приземляю второй в дюйме от первого, оставляя ярко-красную полосу на ее плюшевой попке. Ее спина выгибается, и она сдерживает крик.

— Два.

Я наношу следующий карающий удар по верхней части ее бедер.

— Три, — произносит она, и костяшки ее пальцев белеют, когда она сжимает край.

Потирая успокаивающий круг по красным отметинам, она морщится,

но, когда я сжимаю, ее рот открывается со стоном. Она извивается для меня.

Вот что ты делаешь, когда тебе больно. Ты берешься за раны и превращаешь их в греховное удовольствие.

С этой мыслью следующий удар приходится между первыми двумя. Распределяя следы, я стараюсь не бить по одному и тому же месту дважды.

Еще один приземляется, и еще один. Я встаю позади нее, сжимая линейку в кулаке и наклоняясь над ее задрапированным телом. Когда я прижимаюсь к ней, только ткань моих брюк отделяет ее от меня, она протестует самым прекрасным звуком. Целуя ее шею, я прижимаюсь к ней, и это трансформируется, как и должно быть, превращая эту боль в единственное, что я когда-либо хотел, чтобы она чувствовала.

— Только представь, каково это будет… — шепчу я по изгибу ее шеи, прежде чем укусить ее за мочку уха. Она снова протестует, отстраняясь, когда ощущения душат ее. Схватив ее за подбородок, я заставляю ее посмотреть на меня, чтобы закончить, — …когда я трахаю тебя вот так, и каждый толчок приносит с собой это.

Мой пульс учащается, когда я отпускаю ее, эти темные глаза кружатся всеми мыслимыми эмоциями. Ее грудь поднимается и опускается так же, как и моя.

— Пожалуйста, прекрати, — умоляет она как раз в тот момент, когда я поднимаю руку, чтобы нарисовать полоску на другом бедре.

— У тебя еще три, Брейлинн. — Я останавливаюсь, предлагая ей милосердие. Я все время забываю, что это для нее в новинку. Она сказала, что хочет этого, но знает ли она вообще, что влекут за собой эти отношения?

— Или ты хочешь извиниться?

— Мне жаль, что я не осталась на месте.

— За то, что назвала меня психопатом. — Боль, которую я чувствовал, просачивается в исправление, и я ненавижу это. Я ненавижу все это.

— Ты не позволил мне уйти, — говорит она, слегка поворачиваясь ко мне лицом. Что бы ни было написано на моем лице, она это видит, и ее ответное выражение — выражение печали.

— Ты не использовала свое стоп-слово. Ты не остановила, когда могла. Ты даже, блядь, не пыталась, — бормочу я с явным разочарованием.

Она моргает, как будто возвращается ко мне откуда-то, куда она, блядь, ушла. Как будто осознавая масштаб произошедшего.

— Мне жаль…

— Я никогда бы не сказал тебе такие слова, чтобы причинить боль. Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы тебя ранить. Не настоящую боль…

— Мне жаль. — Она быстро извиняется, и на мгновение кажется, что она повернется ко мне лицом, чтобы умолять, но ее руки не уходят, они удерживают ее.

Она понятия не имеет, сколько раз меня называли психопатом мужчины, которые умирали через несколько минут. Их голоса кричат мне из глубин

моей памяти. Они были правы. Она права. Я психопат. Я убийца. Я попаду в ад, как только меня наконец убьют. Я сгорю за то, что сделал.

— Одевайся и уходи.

Я не знаю, откуда это взялось, но мне нужно, чтобы она ушла. С эмоциями, которые переполняют меня, с осознанием власти, которую она имеет надо мной, заставляющей меня чувствовать это, я не могу быть рядом с ней прямо сейчас.

— Сейчас.

— Деклан, прости меня, — повторяет она, медленно вставая, но пока не беря в руки одежду.

— Ты можешь идти домой на остаток ночи, — добавляю я, отстраняясь от ее попытки прижать руки к моей груди. Бросив линейку в ящик, я отстраняюсь.

— Одеться.

— Пожалуйста, Деклан. Мне жаль…

— Сколько раз ты должна заставлять меня повторять?

— Мне жаль, — умоляет она, подчиняясь и натягивая платье через голову.

— …ты бы сделала все, чтобы остаться, не так ли? — Сомневаюсь, что я могу быть так уверена, что информатором является не она.

— Я не думала, что это причинит тебе такую боль. — Откидывая темные волосы с лица, она говорит мне, неловко стоя у стола. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Когда ты так говоришь… Я верю тебе. — Шепот в глубине моего сознания напоминает мне, что это не какая-то платная услуга или рандеву с пламенем. Она могла бы работать со Скарлет. Использовать меня. Трахать меня, просто чтобы быть ближе. И все же, я не могу остановить слова, вырывающиеся наружу. — Так что не причиняй мне боль. Я тоже никогда не хочу причинять тебе боль.

Дрожащее дыхание сотрясает ее плечи, когда она кивает мне.

— Я не причиню тебе вреда. Я обещаю, — говорит она мне тихими словами. Ее тоскующий взгляд отражает стремление начать все сначала, оставить все эти конфликты позади.

Сегодня было трудно, между ее признанием в отношении ее бывшего мужа и нашим текущим спором. Между нами есть напряжение, непохожее на то, что было раньше.

Взглянув на стол, я подумываю сказать ей, чтобы она прикусила линейку и трахнула ее сзади, дав нам обоим именно то, что нам нужно. Это все, что нам нужно сейчас, а потом все это уйдет. Это то, что я планировал. Каждый толчок сзади даст ей намек на боль, усиливая удовольствие. Это то, что ей нужно. Мне это тоже нужно. Дымка, которая затуманивает мое суждение, исчезает, когда звонит мой телефон, нарушая момент.

Это Джейс, несомненно, у которого есть дополнительная информация об информаторах.

— Деклан? — Мое имя — шепчущий и осторожный вопрос на ее губах. Ее щеки в пятнах, а волосы растрепаны. Мне бы понравился этот ее взгляд, эта очевидная потребность все исправить со мной, но я это ненавижу.

Какого хрена я вообще с ней делаю?

— Надевай туфли, — командую я ей, и она быстро движется. Я предполагаю в надежде, что этот разговор окончен, но он далек от завершения. — Если ты снова будешь вести себя так, я запру тебя в настоящей клетке. — Остановившись в своих движениях, она молча смотрит на меня. — Ты понимаешь?