Соболья королева
Шрифт:
– Я, значится, пойду с вами, сэрры и госпожи! Там могут, это самое, хищники прятаться в лесу. Я устррою им нахлобучку!
Майоран скорчила гримасу притворного отчаяния, ухитрившись запричитать:
– Если ещё хоть кто-нибудь вызовется идти, я же здесь одна-одинёшенька останусь!
Брат Сугам налил бузинового вина в крохотный хрустальный кубок:
– Вот, мэм, выпейте это - вам станет лучше. Не переживайте, мэм. Я останусь здесь, с вами. Я приготовлю особый маленький ужин, только для себя и для вас. Мы сядем в колокольне и разделим его. О, и ещё немного этого чудесного вина тоже!
Трагедия
– Я никогда не говорила, что покидаю это прекрасное аббатство. У вас найдётся место для такой юной особы, как я, за вашим столом, о милый и красивый брат, сэр?
Все те, кто услышал упоминание Сугама об особом ужине, внезапно выразили пылкое желание остаться в Рэдволле:
– Э-э, я тоже, пожалуйста, могу я прийти?
– Хурр, и я, значится, тоже. Я не могу далеко уходить с моими лапками!
– А могу я привести нескольких диббунов? Им это так понравится, благослови небо их маленькие лапки!
– Я тоже хочу прийти, но только чтобы присмотреть за малышами!
Майоран замахала лапами, изображая тревогу:
– Стоп. стоп! Вы же все в колокольне не поместитесь!
В мягко освещённом саду смех лесных жителей поднялся вверх, к звёздным ночным небесам, теперь прикрывавшим Страну Цветущих Мхов.
Наступил полдень следующего дня. Солнце висело в безоблачном небе, как медальон из полированного золота. Аббатиса Майоран была на тропе снаружи наново расчищенных западных ворот. Остальные рэдволльцы были с ней, чтобы сердечно попрощаться с группой путешественников. Брат Сугам и его кухонные помощники суетились вокруг группы, раздавая рюкзаки с едой и питьём.
Постоянным беспокойством всей жизни доброго повара было то, что у кого-то может быть недостаточно еды. Он втиснул ещё один пакет на и так уже перегруженную Кларинну:
– Просто немного лакомств, карамельных каштанов и засахаренных фруктов, для ваших малышей, мэм. О, и я положил ещё две маленькие фляжки лучшего грушевого сидра - детям всегда такое нравится.
Аббатиса была вынуждена вмешаться в пользу тех, кто покидал аббатство:
– Брат, вы прекрасно снабдили их продовольствием, но сейчас этого вполне достаточно. Ещё немного, и они с места сдвинуться не смогут. Баклер, вы готовы идти?
Поправляя наплечные лямки большого рюкзака, молодой заяц изловчился быстро отсалютовать:
– Готовы, мэм! Амбри, Акстель, Джанго - выступаем!
С Баклером и Кларинной, идущими вслед за Амбревиной, сопровождением из двадцати землероек Гуосима и при поддержке Джанго, Акстеля и Флиб колонна вышла наружу, идя на юг вдоль тропы. Оставшиеся рэдволльцы подбадривали их в их путешествии. Командор крикнул:
– Давай-ка, Бак, приятель, расшевели их одной из своих маршевых песен Долгого Дозора!
Баклер проворно сделал такое одолжение, заведя старую песню для плаца, темп которой можно было убыстрять и замедлять, чтобы приспособиться к идущим. Они скоро подхватили ритм, поскольку это была нетрудная песня:
Ты ставь лапу ле-ву-ю Перед лапой пра-во-ю, И делай так снова, и снова, и снова, и сноваАкстель обвязал себе пасть платком в горошек:
– Это, значится, очень пыльно - маршировать позади!
Как только они скрылись из виду аббатства, Амбревина свернула в лес. Баклер провёл их через канаву, похлопывая их по спинам и бормоча слова одобрения:
– Хорошая работа, ребята, пока это милая небольшая прогулка, а?
Непривычные к его темпу для учебного плаца, они все совершенно запыхались. Было слышно, как Флиб бормочет:
– Ух, это для тебя это милая небольшая прогулка, ты, верзила длинноногий!
Баклер уставился на землеройку:
– И что это было, мисс?
Акстель, которому Флиб достаточно сильно нравилась, положил ей на плечо тяжёлую копательную лапу:
– Она, значится, просто говорит, сэрр, что моя старая раненая нога не очень хуррошо действует.
Поведение Баклера мгновенно изменилось:
– О, мне жаль это слышать, друг. Ладно, мы отдохнём и немного перекусим в лесу. Передай дальше, Джанго.
Было приятно оказаться не на открытой пыльной тропе в такой жаркий летний день. Лес Цветущих Мхов давал много прохладной зелёной тени. Баклер выбрал местечко под старой ракитой на берегу крохотного ручейка. Все сели, опустив ноги в илистую мелкую воду, в то время как Кларинна раздавала еду.
Баклер подмигнул Джанго, наблюдая вместе с ним за их командой:
– Только посмотри на них! Можно подумать, что они тяжко вкалывали целый сезон. Ты когда-нибудь такое видел?
Лог-а-Лог Гуосима плюхнулся на берег, погружая свои ноги в ил:
– Фу-у-ух! Так-то лучше! Передай мне ту флягу, Нюхач!
– Он протянул лапу, оглядываясь.
– Нюхач? Куда он подевался - кто видел старину Нюхача?
Амбревина заметила следопыта, выходившего из каких-то кустов.
Джанго нашёл эль и отхлебнул из фляжки:
– Где ты был, Нюх? Садись, перекуси немного.
Следопыт Гуосима указал на восток:
– Просто разведал немного в той стороне, вождь. Прошу прощения, что мешаю вашему ленчу, но там кто-то есть.
Баклер встал рядом с ним, обнажив клинок:
– Кто? Где?
Нюхач привычно присел, заходя в кусты:
– Идите за мной, и я вам покажу.
Баклер пошёл за следопытом, а следом за ним - Джанго, Флиб и Амбревина. Нюхач очень хорошо умел бормотать уголком рта. Он прокомментировал по ходу, когда Баклер с ним поравнялся: