Собрание народных песен

Киреевский Петр Васильевич

434

«Хмель, ты мой хмелюшка…»

Хмель, ты мой хмелюшка, Веселая головушка! Родись, родись, хмелюшка, На моей на сторонушке: На моей на сторонушке Приволье хорошее. Раздолье большое. По тому по раздольецу Ходил-гулял добрый молодец, Нефедушка, Связал буйную голову Тафтою зелёною. Увидала матушка С высокого терема: — Не мое ли это дитятко? — Твое, твое, матушка! Сударыня-матушка, Друзья-братья женятся, А мне, молодцу, хочется. — — Женись, женись, дитятко, Возми, возми, дитятко, Боярскую

дочь. — Она мне не работница, Она мне не пособница. — Возми, возми, дитятко, Крестьянскую дочь. — Она-то мне помощница, Она мне пособница.

435

«Я лугами шла, я болотом шла…»

Я лугами шла, я болотом шла, Я цветы рвала я лазоревые; Я сорву цветок, я совью венок На головушку на буеного На Александрину. На головушке золот венок, Шляпа черная с лентой алой, С лентами алыми, с позументами.

436

«Летала гусыня, летала…»

Летала гусыня, летала, Серая летала, летала, Крылья примахала, Мозоли потирала, Столбы сколыхала. Бояр пробужала, Бояре вставали, Варенуху [87] согревали, В чарки наливали, Марье подносили: — Выпей, матушка, Скушай, Харитоновна! — Не пью, не кушаю, Бояр не слушаю; Кабы был Симион, Я бы спила, скушала, Бояр послушала.

87

Варенуха — пьяный напиток из навара водки и меду на ягодах и пряностях.

437

«Не чарочки по столикам гремят…»

Для почету гостя

Не чарочки по столикам гремят, Не ендовки походя говорят: — Уж ты умная-разумная моя, Афимья Миколовна! — Она ходит, убирает, В цветны платья наряжается, Убрамши, она в гости просится У своего-ли друга милого, У Никиты Лексеевича: — Уж ты миленькой, миленькой мой! Ты пусти меня в гости побывать; Я давно, сударь, в гостях не была, От весны, сударь, до осени. От осени до масленицы. — Уж ты умная-разумная! Уж и ты у меня пивушка не пьёшь, Зелена вина в рот не берёшь, Только пьёшь один сладкой мёд, Калачом в душу закусываешь.

438

«Ты река ли, моя реченька…»

Ты река ли, моя реченька, Ты река ли моя быстрая! Ты течешь, не колыхнешься, С берегов вон не выльешься, С желтым песком не смешаешься. Уж ты умная девушка! Сидишь, не усмехнешься, Говоришь ты, не улыбнешься, — Уж вы девушки-голубушки, Вы сестрицы подруженьки! Чего же мне смеяться, На что глядя радоваться? У нас полон двор повозок стоит, Полны горницы гостей сидят; Одного гостя нет, гостя милого, Батюшки родимого. Государь ты, мой братец! Ты поди ко божьей церкви, Ты ударь в большой колокол, Пробуди моего батюшку: Снарядить-то меня есть кому А благословить некому.

439

«Ой, на полях, на курганах…»

Ой, на полях, на курганах, Люли, люли, люли, люли, люли, люли! Растет былка — чернобылка. На той былки твяли тветы, Твяли твяты лазоревыи. Никто к твятам не падайте, Ни падайте, ни падъеде; Озвался тут удалой молодец, Удалой молодец Афанасьюшка, Афанасьюшка Васильевич, Скачил с коня, сарвал твяток, Сорвал твяток, завязал в платок, Завязал в платок, во шолковой: — Кому мой

твет достанетца? Маладой жаны в мине нету-ти, Была сестра — замуж пошла, Достался твет меньшой сестры, Меньшой сестры Пелагеи, Пелагеи Васильевны: — Носи, сестра, не жалей твета, Не жалей твета лазоревава.

440

«Жил-был курилка…»

Жил-был курилка [88] , Жил-был голубчик. Не умри, голубчик! Шейка тоненька, Не умри курилка, Душа коротенька. У голубя золотая голова, У голубки позолоченая. У Якова хороша была жена, Свет Домнушка душа. Съезжались Якова друзья, Дивовались Якова жене: — Кабы, братцы, да моя была жена, Я бы летом во колясочке возил, А зимою студяною во писаных санях, На ямских кучерах, на донских лошадях.

88

Курила, курилка — пьяница, гуляка, кутила.

441

«Леса мои, леса темныи…»

Леса мои, леса темныи, Ой да как во тех лесах грибы-ягоды, Ой да грибы-ягоды. Ой да брали девушки, Ой да понабрали, Понабрали чаны, при-аукнули: — То яву, яву, мил сердечный друг! — Ой да мне нильзя, Ой нильзя при-аукнуться: Ах да нада мной младом три сторожа: Ай да первай сторож — родной батюшка, Ай да другой сторож — то родна матушка, Ай да третий сторож — то молода жена, Ай да молода жена, змия лютая. Ай да ты зайди, зайди туча грозная, Ай да расшиби, убей жену молоду, Эй да жену змею только лютую-подколодную!

442

«Ой верная, манерная сударушка моя!..»

Ой верная, манерная сударушка моя! Ой-люли — ой юли, ой ляли-лели! Ой не ты меня, сударушка, повысушила, Без морозу, без лютова сердце вызнобила, Напустила сухоту по моём животу. Как рассыпалась печаль по моим ясным очам, Как чужие-то жены — лебедушки белые, А моя ли жена — полынь, горькая трава, Во сыром бору росла.

443

«Как поехали холопи за охотою гулять…»

Как поехали холопи за охотою гулять, Ой да! и чечётка моя! Белая лебёдка моя! и т. д. Поймали холопи чечётку [89] , Посадили чечётку в клетку. Как и вывела чечетка семь дочерей: Арину, Марину, Дарью, Марью, Акулину, Солмониду, а седьмую Катерину, Что поехала чечётка во торг торговать, Во торг торговать, зятьёв выбирать; Как и выбрала чечётка семь зятьев: Андрея, Бабрея, Дементея, Клементея, А седьмого Матвея.

89

Чечётка — пташка.

444

«Дорога ли моя дороженька…»

Дорога ли моя дороженька, Торная дорожка, раскатистая. Никто по тебе не хаживал, Никто за собой не важивал. Только шел — прошел табун коней, Табун коней государевых. Наперед-то идет чубарый [90] конь, На коню-то сидит добрый молодец, Он коню-то говорит чубарому: — Что ты конь, не весел идешь, По лугам ты идешь — травы не рвешь, По озерам идешь — воды не пьешь. Тяжела ли во мне кручинушка, Что чует ли сердечушко, Что не тужит ли по мне батюшка, Что не плачет ли по мне матушка, Что не быть ли коню убитому, Что не быть ли молодцу зарезану?

90

Чубарый — пестрый, пятнистый, крапчатый.