Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность
Шрифт:
Виктор невесело посмеялся.
Но это я, конечно, в шутку, ты не в счет. Ты, брат, у нас гений! Вчера читал твои рассказы, — Зеленецкий угостил. Замечательно. Совершенство!
— Брось. Дрянь!
— Кто же это тебе втемяшил в голову?
Виктор показал Льву письмо из Москвы. Тот прочел и, скомкав, бросил в угол.
— Дорогой мой, ты ни черта не понимаешь. Это все конъюнктурщики. Все, что бы мы с тобой ни сделали, для них плохо. Но если пролетарий изложил свой лепет в поэтической
— Неужели нас никогда не допустят к делу?
— Вряд ли. А если и допустят, то на вторые роли. Дескать, знай свое место. Извечная вражда. Вахлаки хотят мыслить, но для этого нужна голова, а не задница.
— Фу, какой ты циник!
— А что мне, тебя стесняться? Ты свой…
— Чей свой?
— Наш.
— Чей это?
— Не дури. Нет, Витя, не быть тебе наверху, пока они у власти. И мне не быть. И Андрею тоже. А вот Джонни, может быть, будет. Он пролетарий. Рекомендую это запомнить. Пока не поменяемся ролями — ты будешь нуль.
— Опять кровь?
— Э-э, дружок, крови в мире много.
— Не то.
— Ну оставайся кем есть. Финтифлюшка несчастная! Придешь еще к нам!
— Не приду.
— Катись!
Виктор брел по улицам, сам не зная куда.
«Все это дрянь, — думал Лев, расстроенный посещением Виктора. — Второй сорт… На всякий случай приберечь их надо, а возиться не стоит. Апостол и тут прав. Черт возьми, он всегда прав!»
К Богданову приехал из Москвы гость, привез с собой охотничье снаряжение, собак. Наутро после приезда гость заболел — простудился, что ли, не выходил из дому и вообще старался не показываться. Выходя по нужде, надевал черные очки.
— У вас гости? — спросил Лев Богданова.
— Да. Приехал поохотиться. На тетерку хотим сходить, в краснолесье. Говорят, бродят стаями.
— Хороший охотник?
— Ничего. Стрелять умеет.
Вечером, когда Лев собрался уходить из дому, Богданов остановил его:
— Вы поздно придете?
— Ночью.
Дойдя до угла, Лев свернул во двор, перелез через забор в сад и, осторожно ступая, прошел в дом — кухонная дверь никогда не запиралась. Бесшумно открыв свою комнату, Лев сбросил пальто и лег на диван. Все, что говорилось в соседней комнате, он отчетливо слышал.
— Черт их знает, — говорил Богданов, — до сих пор материалов не прислали. Питаюсь слухами. Да и вы хороши, хотя бы письмишко черкнули. Тут Величкин приезжал, прислали бы с ним. Мы, между прочим, такую ему встречу закатили…
— Слышал, — послышался звучный, молодой голос того, кто «гостевал» у Богданова. — Не совсем осторожно вышло. Напролом идти нельзя.
— Ну, что было на пленуме, расскажите. Ей-богу, ничего не знаю.
— Ничего особенного.
— Вот как? Нашего полку, стало быть, прибыло?
— Считайте как знаете. Одним словом, подали друг другу руки, простили грубости, сказанные в запальчивости. И снова друзья. Собственно говоря, делаем-то одно дело. За медведем охотиться следует сообща.
— Погодите. Но ведь это без трех минут новая партия?
— Ну и что?
— Черт возьми, но…
— Вас это очень беспокоит? Вам, может быть, хочется сидеть в этой дыре?
— Глупости, — пробормотал Богданов. — Видите ли, мне кажется…
— Лучше, если вам не будет казаться. Кстати, как у вас дела?
— Дела, знаете, не очень важные. В ячейке губпрофсовета наших много, на электростанции есть кое-кто, но люди, как бы сказать…
— Кто есть еще?
— Кое-кто среди безработных.
— Сколько у вас всего безработных?
— Тысячи две.
— Каково настроение?
— Неважное.
— Чего вам еще надо? В губкоме есть наши?
— Никого. Сторожев исключительно преданный ЦК человек.
— В советском аппарате?
— Мало.
— Плохо, дорогой, плохо! — процедил гость. — Надо приберегать людей на всякий случай. Черт с ними, пускай сейчас за них голосуют. Маскировать людей везде, где можно.
Помолчали.
— Что в деревне?
— Ездил по селам. Преувеличивают у нас. Но такие уж там, хм, опасные для аппаратчиков настроения…
— Ни черта вы, Богданов, не стоите! Еще раз говорю, перестаньте рассуждать. Мы лучше вас знаем, что делать: преуменьшать или преувеличивать.
Гость и Богданов снова помолчали.
Богданов ходил по комнате — Лев слышал скрип половиц.
— У нас здесь затевают строительство, — сказал он. — Гиганты индустрии собираются воздвигать.
— Мышиная возня! — с презрительной нотой отозвался гость. — Разоблачать надо.
— Да, но меня спрашивают рабочие. «А как же с вашими соображениями насчет сверхиндустриализации?..» Сложное, черт возьми, положение!
— Это еще только начало. Готовьтесь к черным дням.
— То есть к чему же это? Уж не к подполью ли?
— Возможно.
«Вот как! — подумал Лев. Он слушал разговор за стеной, затаив дыхание. — Дорожки-то у нас, братцы, как будто сходятся…»
— Ладно, — сказал Богданов. — Ладно, будем работать в подполье. Слушайте, а если поймают?
— Установка прежняя. Попадетесь — отвечайте за себя, кайтесь и посыпайте голову пеплом. Понятно? Но за партию держитесь до последнего! Руки обломаете — зубами хватайтесь!