Лис-гасконец, а может быть, лис-нормандец (Разное говорят),Умирая с голоду, вдруг увидел над беседкою Виноград, такой зримо зрелый, В румяной кожице!Наш бездельник был бы рад им полакомиться, Да не мог до него дотянуться И сказал: «Он зелен —Пусть им кормится всякий сброд!»Что ж, не лучше ли так, чем праздно сетовать?
Ворон и лисица
Дядюшка ворон, сидя на дереве, Держал в своем клюве сыр.Дядюшка лис, привлеченный запахом, Повел с ним такую речь:«Добрый день, благородный ворон!Что за вид у вас! что за красота! Право, если ваш голос Так же ярок, как ваши перья, То вы – Феникс наших дубрав!»Ворону этого показалось мало, Захотел он блеснуть и голосом,Разинул клюв – и выронил сыр.Подхватил
его лис и молвил: «Сударь, Запомните: всякий льстецКормится от тех, кто его слушает, —Вот урок вам, а урок стоит сыра!»И поклялся смущенный ворон (но поздно!),Что другого урока ему не надобно.
ЖАН-ПЬЕР КЛАРИ ДЕ ФЛОРИАН
Истина и басня
Однажды нагая Истина Вышла из своего колодца;Черты ее были трачены временем,Юные и старые разбегались от ее лица.Бедная Истина стыла от холода, Ей было негде жить. Тут предстала ее очам В богатом наряде Басня,Вся в перьях, вся в драгоценностях,Блестящих, хоть часто и поддельных.«Добрый день! – сказала она. – Это вы?Что вы делаете здесь одна среди дороги?»Истина в ответ: «Как видите, замерзаю И тщетно прошу прохожих Дать мне приют, —Но все меня боятся. Увы, я вижу:Старой женщине ничего не дано». — «Но я вас старше, —Сказала Басня, – а между тем, Скажу, не хвастаясь, Мне открыта любая дверь. Однако, сударыня Истина, Почему вы ходите нагая?Это нехорошо. Давайте оденемся,И у нас будет общий интерес.Вот вам мой плащ, и пойдемте рядом.Если встретится нам мудрец —Ради вас он не отвергнет меня, А ради меня – глупец Перестанет осыпать вас обидами.Пользуясь этим каждая по-своему,С вашим разумом и моим легкомыслием, Вот увидите, сестрица: вдвоем Мы пройдем повсюду!»
Философ и сова
Бесприютный, гонимый, осужденныйЗа то, что звал вещи своими именами,Из города в город скитался бедный философ,Унося с собою все свое: свой рассудок.Однажды, обдумывая плоды своих бдений,Он увидел (дело было в лесу) Большую сову, Окруженную галками и воронами, Которые клевали ее, крича:«Вот негодяй, безбожник, враг отечества!Ощипать его, живо! клюй его, клюй,А потом мы будем его судить!»И теснили сову. А она, несчастная,Крутя своей доброю толстою головой,Тщетно увещевала их разумными доводами.Философ был тронут, потому что философияДелает нас человечней и добрей: Прогнал он вражескую стаюИ спросил сову: «Почему эти злодеи Хотели тебя убить?Что ты им сделала?» А сова: «Ничего:Просто я умею видеть, когда всем темно, — В этом и преступление».
Мальчик и зеркало
Мальчик, выросши у кормилицы в деревне,Вернулся в город и очень удивился, Увидев зеркало.Сперва мальчик в зеркале ему понравился, Потом по ребяческой привычке (Впрочем, не только ребяческой)Захотел он обидеть того, кто нравится,И скорчил ему рожу, а зеркало – тоже. Мальчик, разобидевшись, Грозит ему кулаком, А зеркало грозится в ответ.Наш кривляка, озлясь, бросается с криком Поколотить этого нахала —И ушибает руки. Гнев его растет — В отчаянии и ярости Вот он мечется перед зеркалом,Плача, крича и колотя по стеклу.Приходит мать, утешает его, ласкает,Унимает слезы и нежно говорит:«Не ты ли первый стал корчить рожиЭтому негоднику, который тебя огорчил?» — «Я». – «А теперь посмотри:Ты улыбнулся – и он улыбнулся,Ты к нему тянешь руки – и он к тебе тоже,Ты не сердишься – и он не дуется:Вот так-то люди друг с другом и живут —И добро, и зло возвращается к нам же».
ДЖУЗЕППЕ ПАРИНИ
Кот и крестьянин
Однажды кот пришел к мужику в гости,Выгнул шею в униженном поклоне,Склонился к уху и вкрадчиво молвил:«Ах! разреши мне пожить в твоем доме.Я в нем не буду зря занимать место, —Нет, я острым клыком и смелым когтемСтану защитой от мышей бесстыдныхДля всех твоих кладовых и амбаров». Мужик был рад слышать такие речи —Он дал коту ключи от всех амбаровИ сказал: «Друг мой, прошу, будь на страже!» Целую ночь было слышно, как стонутМыши, объятые смертельным страхом,Но бессильные скрыться от расправы. Никогда не бывалоВидано столь беспощадных побоищ,Как этой ночью претерпели мыши: Плакал слезами счастьяКрестьянин, когда поутру проснулсяИ воочью увидел поле боя. Кота-победоносцаОн взял за лапу, прижал его к сердцу,Гладит серую шерсть, целует в морду. Но столь великий подвигНе повторился следующей ночью:Может быть, кот утомлен был вчерашним, А только было слышно,Как он с кошками мяукал на крышах.Мыши слышат и вновь выходят грабить — Коту и
дела нету:Он за два дня до того обленился,Что только и лежит, греясь у печки, А там и сам воруетСало, и рыбу, и все, что есть в кухне:Живет разбоем, а мышей забросил. Крестьянин это видит,Он горюет, кота он укоряетИ наконец ловит его с поличным. «Ах, злодей! ах, безумец! —Кричит ему разъяренный хозяин. —Зачем я тебе верил? В час недобрый Тебя я сделал главнымНад моим домом; а больше бы толку,Кабы ты жил, как все коты и кошки».
ЛУИДЖИ ФЬЯККИ
Молодой дрозд и его мать
Молодой дрозд, совсем кругленький птенчик,Еще не свыкшийся с здешнею жизнью,Увидел перышко, по воле ветраЛетевшее по открытому небу.«Ах, посмотри, мама, какая птичка! —Говорит он, – с виду совсем малютка,А летит так, как никто не летает!Скажи, как ее имя в наших рощах?» —«Это не птичка, – говорит мать сыну, —Это перышко, веемое ветром». —«Как? – воскликнул сын. – Стало быть, не толькоЖивые птицы способны к полету?Не верится, что и другие тоже!»Мать отвечает: «Куда ветер дует,Туда летят даже мертвые перья —Поверь, так уж ведется в этом мире».
ЛОРЕНЦО ПИНЬОТТИ
Взбитые сливки
В большой фарфоровой чашкеБыли чистые свежие сливки,И француз-кондитерБыстро-быстроВзбивал их тоненькой ложкой.От этой встряскиСтонала, вспухала, вставала влагаБелой сияющей пеной,Всходя все выше и вышеЛегко и мягко,Все шире и шире за край сосуда,И уже казаласьБелым сугробом густого снега. А при этом были случайноТри достойные мужа:Физик, метафизик и важный теолог.Сдвинув брови, они смотрелиНа этот труд. Чему же они дивились?Не сладкий ли запах кухниПовергал в недоуменье три науки?Нет: пред нимиСовершался химический опыт. «Смотрите! – говорил метафизик, —В этом прекрасном труде мы видимОбраз творящего духа:Идея, сталкиваясь с идеей,Возбуждается, обе рождают третью,И снова, и снова, и постепенно,Словно пенистая влагаПод руками кондитера, вырастает массаВзаимосвязанных мыслей, и так выходитНаподобие крема —Новая философская система». Физик, напротив,Любовался, как самая малостьМатерии становится огромнымОбъемом, а это значит,Что назло всем чувствамМир – ничто, материи в нем почти и нету,А вся природаПодобна воздушно взбитым сливкам. Глубокомысленный же теолог,Отведав сливок, удостоверил:Плотности в них так мало,Что не ешь, а только кажется, как будтоЕшь. Эта пища – словно нарочноЧтобы обмануть нечистого духа,Когда он во время поста примечает,Как лакомки над чашкой шевелят челюстями,И злорадно бросаетНа адские весы это их прегрешенье,А вес его мал, и дьявол растерян,И богословы смеются ему в морду. Но вдруг из гущи сливокРаздался голос —Не знаю уж, явление ли природыИли шутка презрительного домового:«Загляните в чашку:Веса там мало, а ветра много:Вот истинный образВсего, что бесполезно и праздноВ вашем человеческом знанье».
ТОМАС ДЕ ИРИАРТЕ И ОРОПЕСА
Медведь, обезьяна и свинья
Медведь, с которым приезжийЗарабатывал на жизнь,Как-то шел на задних лапахВ недовыученном танце,Представляя человека,И спросил мартышку: «Как?» Мартышка была толковаИ сказала: «Никуда!» Медведь молвил: «Ты, мартышка,По-моему, неправа:Разве я хожу не прямо?Разве видом не хорош?» Свинья, видя эту ссору,Крикнула медведю: «Браво!Молодец! Лучших танцоровВ мире не было и нет!» Медведь, такое услышав,Задумался, помолчал,А потом, убавив важность,Сказал такие слова:«Когда меня обругалаМартышка, я ей не верил;Но уж если свинья хвалит,Значит, впрямь пришла беда!» Пусть каждый гордец-писательЭту истину запомнит:«Бранит умный – дело плохо,Хвалит глупый – вовсе дрянь!»
ХРИСТИАН ФЮРХТЕГОТТ ГЕЛЛЕРТ
Умирающий отец
Два сына были у отца:Кристоф был умный, а Георг был глупый.Подходит смерть; и, лежа на одре,Глядит отец с тревогой на Кристофа:«Ах, сын! меня терзает мысль, —Вот я умру – и что с тобою, умным, будет?Послушай: у меня в шкапуСтоит ларец, в нем дорогие камни,Они – твои: возьми их, сын,И только не делися с братом».Сын испугался: «Как же так?Ведь если мне достанется так много,То чем же будет жить мой брат?» —«Брат? – оборвал его отец, —Не беспокойся о Георге:Кто глуп, тот глупостью как раз и будет счастлив».