Собрание сочинений в трех томах. Том 3
Шрифт:
— Кого? — настойчиво спрашивает Попов.
Шуров молчит, глядя перед собой.
— Ну, выкладывай. Тут судьба молодого коммуниста Пшеничкина.
— Он… — медленно говорит Шуров, — делает это ради меня.
— Ты любишь?
— Да.
— И оба хотите стать жертвой друг для друга?
— Я не имею права…
— Любить?
— Нет, разрушать чужую любовь.
— Да. Если они любят друг друга, то… — Попов задумывается. — Как должен поступить коммунист?. — спрашивает он не то у самого себя,
В хате Евсеича. Тося укладывает в чемодан вещи.
— Что же ты до сроку едешь? — спрашивает Марковна. — Говорила — до сентября, а сама целого месяца не дожила.
— Надо ехать, — говорит Тося. — Буду писать дипломную. Отзыв о практике попрошу выслать письмом. Я… обязана ехать.
— Да что ж такое стряслось-то, детка моя?
Входит Шуров. Тося не обернулась, но она почувствовала вошедшего и замерла с каким-то платьем в руке. Она рада приходу Шурова и не понимает цели его прихода, но какая-то затаенная надежда искрится и ее глазах.
Марковна выходит.
— Тося! — произносит Шуров.
— А? — вздрогнула та и обернулась к Шурову.
— Почему вы уезжаете?
— Дипломную буду писать… И…
— Неужели вы не знаете, что одному человеку будет тяжело?
— Кому? — спрашивает, волнуясь, Тося.
— Ему.
Тося, не глядя, опускает в чемодан платье, поджимает его коленом и накрывает крышку, что-то похожее на жест безнадежности в этом ее движении.
— Неправильно вы поступаете, Тося…
— А вы уверены в этом?
— Да.
— Ничего-то вы не понимаете!
Входит Алеша говоря:
— Подвода подана.
Попов садится в автомашину на том же месте, где он утром вышел из нее. К автомашине подбегает следователь:
— Здр-с-с! Имею просьбу, товарищ секретарь райкома: не подвезете? Дело срочное — к прокурору.
— А что за срочность?
— По делу агронома Шурова: преступление по должности — сто девятая.
— А-а!.. Ну и как?
— Во! — постучал следователь по портфелю. — Явное.
— Так-так. А ну-ка, поедемте вместе прямо в ваше учреждение: допросите по этому делу еще… меня.
— Вас?! — И он растерянно делает шаг назад от машины.
— Ну, чего вы так смотрите? Разве секретари райкомов не могут быть свидетелями?
— Да. Конечно. То есть как так? Вас?!
— Меня. Да садитесь же! Дело-то у вас «срочное»…
— Ну!
Следователь ныряет в дверцу машины.
В автомашине. Попов, повернувшись к следователю и будто заканчивая какой-то разговор, говорит:
— Вот видите, как оно получается?.. То-то и оно! Молоды вы еще! Молоды… Поможем.
Следователь вздыхает.
Вечер. Комната Шурова. Та же обстановка. Но на тумбочке, кроме портрета матери, портрет Тоси. Шуров смотрит на портреты
— Не так все, не так это… Все не так.
Он берет гитару и поет песню Тоси.
Он кончил песню. Сидит, глядя в пол. Входят Алеша и Катков.
— Добрый вечер! — приветствуют оба.
Шуров приветливо улыбается:
— Здравствуйте, пятый раз сегодня!
— Зашли посоветоваться, — говорит Катков, — Завтра совещание передовиков сельского хозяйства.
— Знаю, — говорит Шуров.
— Получил отношение: от колхоза должен выступить передовик. Подписано Недошлепкиным. Велено того человека прислать к нему.
Шуров думает. Вдруг его осеняет какая-то мысль, и он восклицает:
— Терентия Петровича! Он пропишет!
— Идет! — поддерживают оба собеседника.
Районный городок. Здание райисполкома. Съезжаются автомашины, тачанки, дрожки. Среди приехавших передовиков и руководителей колхозов стоит Попов. Его окружили колхозники. Он весел и о чем-то горячо беседует. Подъезжает автомашина колхоза «Новая жизнь». Петр Кузьмич машет рукой Попову. Тот отвечает таким же приветствием и говорит:
— И Терентий Петрович приехал! Вот хорошо! — Он подходит к автомашине колхоза «Новая жизнь», оставив окружающих его.
Все оставшиеся удивлены и следят за Поповым: какой же это большой начальник приехал, если сам секретарь райкома встречает.
Самоваров вышел из кабины. Он видит идущего к нему Попова и приготовился поздороваться. Он важно оглядел присутствующих, — дескать, сам секретарь приметил его, — но Попов проходит мимо него. Подходит к кузову машины и жмет руку первому Терентию Петровичу.
— Здравствуйте, здравствуйте, Терентий Петрович! Я качеством вашего сева прямо-таки восхищен. Замена тельно!
— Не я один — нас много, — обводит рукой Терентий Петрович собравшихся.
Кабинет Недошлепкина. Недошлепкин в кресле, Стол завален отпечатанными на машинке листами. Терентий Петрович подошел к столу.
— Гм… Ты?! — удивился Недошлепкин.
— Ну, давай, делай. Вот тебе речь. Тут все написано, только фамилии проставишь там, где точки. Никакой отсебятины.
— Да я сам-то, может, лучше надумал!
— Но-но! — пристукнул легонько Недошлепкин ладонью. — Чтоб без запинки! Все написано. Активность совещания тоже надо организовать по плану. Соображаешь?
Терентий Петрович свернул речь вчетверо, сунул в боковой карман и только после этого ответил:
— Нет, не соображаю. Речь читать не буду. Как это так — и в публику смотри и читай? Не способен.
— А ты не лупи сразу глаза на народ. Настоящий оратор сперва должен прочитать все, а потом уж глянуть в публику. Все! Установку получил — выполняй.