Собрание сочинений. Том 46 часть 2

Энгельс Фридрих

Абсолютное уменьшение всей массы труда, т. е. рабочего дня, умноженного на число одновременных рабочих дней, по отношению к прибавочному труду может проявиться в двоякой форме. В упомянутой первой форме, когда часть прежних ра¬бочих увольняется вследствие применения основного капитала (машин). Или таким образом, что введение машин будет умень¬шать увеличение применяемых рабочих дней, несмотря на то, что растет производительность и притом в большей степени (разу¬меется), чем она уменьшается из-за «стоимости» вновь введен¬ных машин. Поскольку основной капитал обладает стоимостью, постольку он не увеличивает, а уменьшает производительность труда.

«Избыточное рабочее население дало бы фабрикантам возможность понизить

уровень заработной платы; но уверенность в том, что всякое значительное понижение заработной платы сопровождалось бы немедлен¬ными огромными убытками вследствие забастовок, крупных перебоев и разных других затруднений, которые возникнут на их пути, заставляет их предпочесть более медленный процесс усовершенствования машин, посредством которого, даже утроив производство, они не будут нуждаться в новых рабочих» (P. Gaskell. Artisans and Machinery. London, 1836, стр. 314).

«Когда усовершенствования не вытесняют полностью рабочих, они дают одному рабочему возможность производить или, вернее, наблюдать за производством такого количества продукта, какое требует сейчас 10 или 20 рабочих» (там же, стр. 315).

«Изобретены машины, которые дают возможность одному человеку производить столько же пряжи, сколько могли бы произвести 70 лет тому назад 250 или даже 300 человек, машины, которые дают возможность одному мужчине или мальчику набивать столько ситца, сколько раньше могли набивать 100 мужчин и 100 мальчиков. 150 000 рабочих на хлопко¬прядильных фабриках производят столько пряжи, сколько 40 миллионов могли бы произвести при однониточной прялке» (там же, стр. 316).

[VII—44] «Непосредственный рынок или непосредственное поле дея¬тельности для капитала, можно сказать, есть труд. Масса капитала, ко¬торая в данное время в данной стране или во всем мире может быть вло¬жена так, чтобы давать не меньше определенной нормы прибыли, зависит, по-видимому, главным образом от того количества труда, к выполнению которого, в результате затраты этого капитала, можно побудить имеющееся в данный момент число людей» («An Inquiry into those Principles, respecting the Nature of Demand and the Necessity of Consumption» etc. London, 1821, стр. 20. Это сочинение написано одним рикардианцем против книги Маль¬туса «Principles of Political Economy»).

[9)] ОТЧУЖДЕНИЕ УСЛОВИЙ ТРУДА ОТ ТРУДА С РАЗВИТИЕМ КАПИТАЛА

Тот факт, что при развитии производительных сил труда предметные условия труда, опредмеченный [овеществленный] труд должны возрастать в процентном отношении к живому труду (это, собственно говоря, есть тавтологическое положение, ибо что иное означает рост производительной силы труда, как не то, что требуется меньше непосредственного труда для создания большего продукта и что, следовательно, общественное богатство все более и более выражается в созданных самим трудом условиях труда), с точки зрения капитала представ¬ляется не так, что один момент общественной деятельности, опредмеченный [овеществленный] труд, становится все более мощным телом для другого момента, субъективного живого труда, а так, что — и это важно для наемного труда — объективные условия труда приобретают все более колоссальную самостоятельность по отношению к живому труду, самостоятельность, выражающуюся уже в самом их размере, и что общественное богатство во все более мощных скоплениях противостоит труду как чужая и господствующая сила. Ударение ставится не на опредмеченности [овеществленности], а на отчужденности [Entfremdet-, Entaussert-, Veraussertsein], на принадлежности огромного предметного могущества, которое сам общественный труд противопоставил себе как один из своих моментов,— на принадлежности этого могущества не рабочему, а персонифици¬рованным условиям производства, т. е. капиталу.

Поскольку на основе капитала и наемного труда созидание этого предметного

тела для деятельности осуществляется в рам¬ках противоположности по отношению к непосредственной ра¬бочей силе, поскольку этот процесс опредмечивания [овеще¬ствления] труда на деле выступает как процесс отчуждения труда со стороны рабочего или присвоения чужого труда со стороны капитала, — постольку извращение является действительным, а не мнимым, существующим не только в представлении ра¬бочих и капиталистов. Но, очевидно, этот процесс извращения есть лишь историческая необходимость, необходимость лишь для развития производительных сил, начинающегося с опреде¬ленной исторической отправной точки, или основы, но отнюдь не абсолютная необходимость для производства, а, напротив, преходящая необходимость, и результатом и целью (имманент¬ной целью) этого процесса является устранение самой этой основы, равно как и этой формы процесса.

Буржуазные экономисты настолько в плену представлений определенной стадии исторического развития общества, что необходимость опредмечивания [овеществления] общественных сил труда представляется им неразрывно связанной с необхо¬димостью их отчуждения по отношению к живому труду. Но вместе с устранением непосредственного характера живого труда как лишь единичного, или всеобщего лишь внутренне, или лишь внешне, вместе с превращением деятельности индивидов в непо¬средственно всеобщую или общественную, с предметных моментов производства совлекается эта форма отчуждения; они тем самым превращаются в собственное органическое общественное тело, где индивиды воспроизводят себя как отдельные единицы, но как общественные единицы. Условия подобного воспроизводства их жизни, подобного их производительного жизненного про¬цесса, созданы лишь самим историческим экономическим про¬цессом — как объективные, так и субъективные условия, кото¬рые представляют собой лишь две различные формы одних и тех же условий.

Отсутствие собственности у рабочего и собственность опредме-ченного [овеществленного] труда на живой труд, или присвоение чужого труда капиталом — как то, так и другое лишь выра¬жает на двух противоположных полюсах одно и то же от¬ношение — суть основные условия буржуазного способа произ¬водства, а вовсе не безразличные для этого способа производства случайности. Эти способы распределения представляют собой те же условия производства, лишь sub specie distributionis . Поэтому крайне нелепо, когда, например, Джон Стюарт Милль говорит:

«Законы и условия производства богатства имеют характер физических истин… Не так обстоит дело с распределением богатства. Оно зависит ис¬ключительно от человеческих установлений» (/. St. Mill. Principles of Political Economy. Vol. I. London, 1848, стр. 239, 240).

«Законы и условия» производства богатства и законы «рас¬пределения богатства» суть одни и те же законы в различной форме, и как те, так и другие изменяются, подвержены одному и тому же историческому процессу; вообще представляют собой лишь моменты определенного исторического процесса.

Не требуется особой проницательности, чтобы понять, что, отправляясь, например, от возникшего из разложения крепост¬ничества свободного труда, т. е. от наемного труда, машины могут возникнуть лишь в рамках противоположности по отно¬шению к живому труду, как чужая для него собственность и враждебная ему сила; другими словами, что машины должны противостоять рабочим как капитал. Но столь же легко понять, что машины не перестанут быть агентами общественного про¬изводства, когда, например, станут собственностью ассоциирован¬ных рабочих. Но в первом случае их распределение, т. е. то, что они не принадлежат рабочему, есть также и условие способа производства, основанного на наемном труде. Во втором случае измененное распределение исходило бы от измененной, новой основы производства, возникшей лишь в результате историче¬ского процесса.