Собрание сочинений. Том 46 часть 2
Шрифт:
«Ростовщичество первоначально пользовалось свободой в Риме. Закон Двенадцати таблиц (303 год от основания Рима) установил процент с денег в 1% в год (по Нибуру — 10% в год)… Эти законы вскоре были на¬рушены… Дуилий (в 398 году от основания Рима) снова ограничил ставку процента одним процентом в год (unciarium foenus ). В 403 году эта ставка была уменьшена до 1/2%. В 413 году ссужение денег под проценты было вообще запрещено плебисцитом, который провел трибун Генуций… Нет ничего удивительного в том, что в такой республике, где гражданам запре-щалось заниматься промышленностью, оптовой и розничной торговлей, запрещению подверглась также и торговля деньгами» (том II, стр. 259— 261). «Такое положение продолжалось в течение трехсот лет, до взятия Карфагена. [Затем было разрешено взимать не свыше] 12% в год. Обычная ставка составляла 6% годовых… Юстиниан установил процентную ставку в размере 4%. Usura quincunx у Траяна означает законный процент в размере 5%… В Египте в 146 году до Р. X. законный коммерческий процент составлял 12%» (том II, стр. 261—263).
[VII—46] Вместе с развитием ростовщичества и денег
«Введение денег, которые покупают всё, и, как следствие этого, за¬щита интересов кредитора, одолжившего свои деньги земельному собствен¬нику, приводят к необходимости законного отчуждения земельной соб¬ственности для взыскания долга» (John Dalrymple. An Essay towards a general history of Feudal Property in Great Britain. 4th edition. London, 1759, стр. 124).
В средневековой Европе «платили золотом обычно лишь при некоторых торговых сделках, по большей части касавшихся драгоценностей. Чаще всего вне купеческого круга платежи золотом имели место в связи с дарами вельмож, некоторыми высокими пошлинами, крупными денежными штра¬фами, покупкой земель. Нечеканное золото нередко взвешивали на фунты или марки (полуфунты)… 8 унций = 1 марке; 1 унция, следовательно, = 2 лотам, или 3 каратам. Из золотых монет до эпохи крестовых походов известны лишь византийские солиды, италийские тари и арабские маура-ботини» (впоследствии — мараведи) (Hullmann. Stadtewesen des Mittelal¬ters. I. Theil. Bonn, 1826, стр. 402—404).
«В законах франкских племен также фигурируют солиды в качестве всего лишь счетной монеты, в которой выражена стоимость сельскохозяй¬ственных продуктов, поставляемых в порядке уплаты штрафов. Напри¬мер, саксы подразумевали под солидом годовалого быка, каким он бывает обычно осенью… Согласно рипуарской правде здоровая корова заменяла 1 солид… 12 денариев = 1 золотому солиду» (там же, стр. 405, 406). «4 тари = 1 византийскому солиду… С XIII века в Европе чеканились различные золотые монеты: августалы (императора Фридриха II в Сици¬лии: Вриндизи и Мессина), флорентины или флорины (Флоренция, с 1252 г.),.. дукаты или цеккины (Венеция, с 1285 г.)» (там же, стр. 408— 411). «В Венгрии, Германии и Нидерландах с XIV века также чеканились крупные золотые монеты; в Германии они назывались просто гульденами» (там же, стр. 413).
«При платежах серебром господствовал обычай взвешивать металл, по большей части на марки, при всех более или менее крупных платежах… Чеканное серебро также взвешивалось при таких платежах, так как мо¬неты состояли из совершенно чистого серебра и, следовательно, все дело было в весе. Поэтому названия фунт (ливр, лира) и марка отчасти обоз¬начали воображаемые или счетные монеты, отчасти перешли на реальные серебряные монеты. Серебряные монеты: денарии или крейцеры… В Гер¬мании эти денарии назывались пфеннигами (пенниг, пеннинг, фенниг)… уже с IX века. Первоначально пендинг, пентинг, пфентинк от pfundig , в старой форме pfunding… то же самое, что «полновесный»: следовательно, полновесные денарии [pfundige Denaren], сокращенно Pfundinge… Еще одно наименование денария, начиная с начала XII века, в Германии, Ни¬дерландах и Англии в связи с звездой [Stern], изображенной на нем вместо креста: стернлинги, стерлинги, старлинги…«Денарии стерлинги» =«пфенниги стерлинги»… В XIV веке на фунт приходилось 320 нидерландских стерлингов, 20 штук на унцию… Серебряные солиды по-немецки — шильд-линги, шиллинги… Серебряный солид в раннем средневековье был не реаль¬ной монетой, а совокупностью 12 денариев… Один солид золотом = 12 дена¬риям (стерлингам), ибо таково было среднее соотношение золота и серебра.
В качестве разменных монет ходили оболы, полпфенниги, Halblinge… По мере распространения мелкого ремесла все больше торговых городов и мелких князей приобретали право чеканить свои местные монеты, т. е. по большей части разменные монеты. Примешивали медь. Это шло все дальше… Толстые пфенниги, Gros deniers, Grossi, Groschen, Groten, впер¬вые чеканились в Туре в середине XIII века. Эти грошены первоначально представляли собой двойные пфенниги» (там же, стр. 415—433).
«То, что папы наложили почти на все католические страны церковные подати, немало способствовало развитию денежного хозяйства в промышленной Европе, а затем, в качестве следствия этого, — возникновению различных попыток обойти церковный запрет процентов… Папа пользо¬вался ломбардцами для взыскания с архиепископств сумм, причитавшихся папе за архиепископскую мантию, и прочих церковных поборов. Это были главные ростовщики и залогоприниматели, действовавшие под защитой папы. Известны уже с середины XII века. Особенно — ростовщики из Сиены. «Публичные ростовщики». В Англии они называли себя «римско-епископалъными торговцами деньгами». Некоторые епископы, базельский и другие, закладывали епископские перстни, шелковые ризы, всю церков¬ную утварь за бесценок евреям и платили проценты. Но и сами епископы, аббаты, попы тоже занимались ростовщичеством, закладывая церковную утварь взамен участия в прибылях тосканским торговцам деньгами из Фло¬ренции, Сиены и других городов» и т. д. (см. там же, часть II, стр. 36—45).
Так как деньги — всеобщий эквивалент, всеобщая покупатель¬ная сила, то все продажно, все может быть превращено в деньги. Но все может быть превращено в деньги лишь путем отчуждения вещи ее владельцем. Поэтому все отчуждаемо, или безразлично для индивида, внешне для него. Так называемые неотчуждаемые, вечные владения и соответствующие им неподвижные, твердые имущественные отношения, таким образом, рушатся перед лицом денег. Далее, так как сами деньги существуют лишь в обращении и обмениваются на предметы индивидуального по¬требления и т. д.,— на стоимости, которые в конечном счете могут
«Так как церковный закон против ростовщичества давно потерял всякое значение, [папа] Мартин отменил его также и номинально в 1425 го¬ду» {Hullmann. Stadtewesen des Mittelalters. II. Theil. Bonn, 1827, стр. 55). «В средние века ни в одной стране не было общей процентной ставки. Прежде всего строгость попов. Ненадежность судебных гарантий в отно¬шении возврата ссуд. Тем выше процентная ставка в отдельных случаях. Незначительность денежного обращения, необходимость производить бoльшую часть денежных платежей наличными деньгами, [VII—47] так как банковое дело еще не развилось. Поэтому большое разнообразие как в размере процента, так и в самом понятии ростовщичества. Во времена Карла Великого ссуда считалась ростовщической только тогда, когда за нее брали 100%. В Линдау на Боденском озере в 1344 г. местные бюргеры брали 2162/3%. В Цюрихе Совет определил как законный процент 431/3%… В Италии иногда приходилось платить 40%, хотя в XII—XIV столетиях обычная ставка не превышала 20%… Верона установила как законный процент 121/2%… Император Фридрих II в своем постановления указал 10%, но это только для евреев; о христианах он не хотел говорить. В Рейн¬ской Германии 10% уже в XIII столетии были обычной ставкой процента» (там же, стр. 55—57).
«Производительное потребление — когда потребление товара состав¬ляет часть процесса производства» (S. P. Newman. Elements of Political Economy. Andover and New York, 1835, стр. 296). «Следует отметить, что в этих случаях нет потребления стоимости, так как та же самая стоимость существует в новой форме» (там же). Далее, «потребление [означает] употребление индивидуального дохода по его различным назначениям» (там же, стр. 297).
«Следует сделать продажу за деньги во всякое время столь же легкой операцией, какой теперь является покупка на деньги, и тогда производство станет единообразной и всегда эффективной причиной спроса» (John Gray. The Social System. A Treatise on the Principle of Exchange. Edinburgh, 1831, стр. 16) [Русский перевод, стр. 86]. «Наряду с землей, капиталом, трудом четвертое необходимое условие производства: возможность немед¬ленного обмена» (там же, стр. 18) [Русский перевод, стр. 87]. «Способность к обмену столь же важна» для человека, живущего в обществе, «как для Робинзона Крузо была важна способность производить» (там же, стр. 21) [Русский перевод, стр. 88].
«Согласно Сэю, кредит лишь перемещает капитал, но не создает ника¬кого капитала. Это верно лишь в том единственном случае, когда капита¬лист дает деньги взаймы промышленнику, но это неверно в отношении кре¬дита менаду производителями при их взаимном авансировании. То, что один производитель авансирует другому, это не капиталы, а продукты, товары. Эти продукты, эти товары могут стать и несомненно станут в руках заемщика активными капиталами, т. е. орудиями труда, но в руках своего владельца они представляют собой подлежащие сбыту продукты и, следо¬вательно, нечто пассивное… Следует различать продукт, или товар, и агенты труда, или производительный капитал. Пока продукт остается в руках своего производителя, он является лишь товаром, или, если хо¬тите, пассивным, инертным капиталом. Промышленник, хранящий его, не только не извлекает никакой выгоды, но для него это бремя, причина непрестанных затруднений, накладных расходов и убытков: расходы на помещение, хранение и охрану, проценты с фондов и т. д., — не считая порчи и утечки, которым подвержены почти все товары, когда долго нахо¬дятся в пассивном состоянии… Следовательно, если он продает свои то¬вары в кредит другому промышленнику, который сможет применить их в своей отрасли производства, то из инертного товара, каким они были, они для последнего станут активным капиталом. Таким образом, здесь у одной стороны будет иметь место увеличение производительного капитала без всякого уменьшения капитала у другой стороны. Больше того: если пред¬положить, что продавец, отпустив свои товары в кредит, все же получит взамен векселя, которые может тут же учесть, то не ясно ли, что тем самым он приобретет возможность в свою очередь закупить новое сырье и орудия труда, чтобы вновь приняться за дело? Таким образом, здесь имеет место двойное увеличение производительного капитала, иными словами — при¬обретение обеими сторонами новых возможностей» (Ch. Coquelin. Du Credit et des Banques dans l’Industrie. «Revue des Deux Mondes» , том 31, 1842 г.,. Стр. 799-800).