Собрание стихотворений

Величковский Анатолий Евгеньевич

13

Зондербронец думает о здешнем, Хочет Бога навсегда забыть, Но за то на острове безгрешном Просто рай земной установить, Взять детей, которые не знают, Никаких вопросов, никаких! Вся беда и ненависть людская Собственно рождается от них. Там животных никаких не будет Потому, что убивая их, Будут снова молодые люди Привыкать к мучению других. Будут новые приспособленья, Чтобы можно было танцевать, И танцуя в чудном упоеньи Вместе с тем и огород копать. Сеять будут тоже, как на бале, Вместо конфетти бросать зерно, Зондербронца планы волновали, Сенбернару было все равно.

14

Зондербронец

много денег тратит, И о Зондербронии своей Всюду жирным шрифтом напечатал Множество брошюрок и статей. Он ручался за покой и счастье И просил отдать ему детей. Все же государственные власти Воспротивились идее сей. Зондербронец очень осторожно Кое-где подростков покупал, Оказалось, что не так уж сложно Добывать для счастья материял. Пароход по имени «Роянда» У фиордов груза ожидал, И грузились дети контрабандой — Зондербронец стражу подкупал.

15

На далеком, да на синем море, Заглушая голосом волну, Пели дети, забывая горе, Новый гимн про новую страну. Зондербронец между ними ходит С камертоном и пакетом нот, Выстроившись в ряд на пароходе Детский хор старательно поет. «Ах Зондер — зондерброния, Чудесная страна, Плывем мы в Зондербронию По голубым волнам».

16

Небоскреб монбланский занимают Нефтяные тресты под бюро. Зондербронца люди забывают, Не находит и мое перо. И о Зондербронии не слышно… Не засел ли транспорт на мели? Впрочем, даже если рай не вышел, Вероятно, дети подросли. 1952 г.

Сон

1

Кто бьется там в последний час За каплю света и воды? Откуда слышен трубный глас, Подобный трепету звезды? Глубок и темен был овраг, Мой конь понес меня в галоп — Туда, где светел бранный стяг, Где трубный клич и конский топ. И словно молний серебро, Застыло в блеске снежных бурь, На каждой лошади тавро, А груди всадников — лазурь, А на лазури белый крест, Как месяц — шлем, как солнце — щит, И белый пепел горных мест За нами облаком летит. Доспехи древние у нас: Копье тяжелое, да меч. А в тороках овса запас, Коней приказано беречь. Мне шепчет на ухо отец: «Стоит под деревом пастух, То не пастух среди овец, То лютый зверь, то злобный дух! Он в церкви оплевал киот, Он кровью волости залил, Он русский обманул народ И близких нам людей казнил». Мне отомстить ему пора — Я поднял руку и взмахнул — И синей струйкой серебра Мой меч карающий сверкнул! Я кровь злодея стер с меча. «Кто делал зло — умрет во зле». Погасла в церковке свеча Последняя на всей земле… «Что Божье око видит, то слышит душа человеческа» Сказали воины в строю И тьма проникла в грудь мою.

2

Где сила бранная небес? Что эти копья и мечи Среди технических чудес? Что стоит свет одной свечи? Всемирный генеральный штаб Придумал план с названьем «Ромб», Надеясь, что противник слаб Без пушек, водородных бомб, Без мощных танковых частей, Без флота воздуха и вод. И смело техника людей На Бога двинулась в поход. От грохота железных птиц Сорвались горы волн морских, И отблеск атомных зарниц Блестел на воинствах святых. И на земле людская кровь Смешалась с маслом из машин, И силой атомных паров, Над прахом городских руин, Вертелись скалы, корабли, Заводы, площади, мосты, На воздух поднялись гробы, Живые люди и кресты, Вертелись с корнями дубы… И сам Архангел Михаил Ненужный меч вложил в ножны, И снова ангел

затрубил Среди безмерной тишины.

3

Кто знает светлую любовь — Тот понимает слово месть. Кто конских не забыл шагов — Тот знает, что такое честь. Но я попал в иную стать. В чужое время, в мир чужой. Я без вести хотел бежать, Но город вырос предо мной. Среди машин, толпы людей Мне некуда себя девать. Здесь хода нет для лошадей, И нечем всаднику дышать. Противны мне огни витрин, Мясные лавочки в цветах. Я тут среди толпы один, Похож на окуня в сетях. В предчувствии своей судьбы Мой конь испуганно храпит: То вдруг взовьется на дыбы, То пробует ногой гранит. Поэт, певица и урод Его схватили под уздцы. Со всех концов бежит народ, Бегут на помощь молодцы. Согнув колени, куплетист Поет: «хи-хи, хи-хи, ха-ха». И крикнул, заглушая свист: «Вот он — убийца пастуха!» Народ глядит, народ сопит И воздевает кулаки, И гул над толпами стоит, С ножами вышли мясники, И завладев моим конем, Меня ведут по мостовой, Кричат и машут кумачом — «Ты нам ответишь головой». И кровью налитый поэт Мне на ухо прочел стихи — О том, что в мир приносят свет Всезнающие пастухи. Толпа (подобье саранчи) Металась, чтоб найти топор. Стояли, в красном, палачи, Колоду притащил мясник, В последний раз я поднял взор, Стал на колени и поник…

О ПОСТОРОННЕМ (Париж, 1979)

«В разлитом зарей огне…»

В разлитом зарей огне Дымился вулкан Везувий. Ворон принес жене — Свежую рыбку в клюве. Просыпались в гнезде птенцы, Жена раздавала рыбку. Ворон, как все отцы — Смотрел на это с улыбкой. Он клюв поточил о сук, Лапкой чесал за ушком. В безмолвии леса — вдруг Закуковала кукушка. Это ее птенцы — Подрастали в гнезде вороньем. Ворон, как все отцы — Думал о постороннем.

«Кто пишет белые картины…»

С.И. Шаршуну

Кто пишет белые картины Тот встретил творчества предел. Я в парикмахерской седины Оставил и помолодел. И, принимаясь за работу, Не вижу больше белизны, А вижу только позолоту Непроницаемой стены.

«Жаворонок, начиная песню…»

Жаворонок, начиная песню, Крылышками раздвигал траву, И взлетал, взлетал почти отвесно С этой песней прямо в синеву. Трепеща на месте в выси горней, Чуть заметной делался звездой, И оттуда крохотное горло Выводило трели над землей. Допевая, первый опускался, Поднимался от земли второй, Что б заветный ритм не нарушался — Связи между небом и землей. И над урожайными полями Существа безгрешные могли Звонкими своими голосами Возносить молитвы от земли. Но вчера я, выйдя в поле, слушал — Жаворонка нет ни одного. Даже этот жертвенник разрушен, На земле и в небесах мертво. 1976 год. май.

Ночная гроза («Волшебно озаряя дом…»)

Волшебно озаряя дом, Мгновенно ослепляя взгляд, Свой бело — огненный излом На тучах молнии чертят. Вся комната озарена, Сдвигаются предметы с мест, И тень от крестовин окна На пепельный похожа крест. Сиянье в комнате дрожит, Так словно ищет форм земных, И уступая тьме бежит, Не в силах воплотиться в них. И слышу я протяжный гром, Он землю ропотом потряс — Как бы досадуя о том, Что свет в бессилии погас.