Собрание стихотворений

Величковский Анатолий Евгеньевич

«Когда в окне расплюснулось лицо…»

Когда в окне расплюснулось лицо, Я выбежал в испуге и печали. Луна была окружена кольцом, Во мраке мокрые кусты качались. Залаяла собака. Как во сне, Прохожий гнался за широкой шляпой, И черный пес в полночной тишине Вокруг меня ходил на мокрых лапах. Обыкновенный пес, каких везде Необычайно почему-то много… Но этот был как месяц на воде, Не отставал ни разу всю дорогу.

«И

опять я сам себе товарищ…»

И опять я сам себе товарищ, Не считая тень мою… Ведь с ней Мы гуляем неразлучно в паре Солнечной дорогой наших дней. Я надену шляпу — в шляпах ходим, Зонтик в руку — с зонтиком идем. Если в небе облако проходит, Разойдемся и опять вдвоем. Жаль, что как бы ни было прекрасно Поменяться с тенью — силы нет — Возникать, когда светло и ясно, Уходить, когда уходит свет.

«Солнце греет, пахнут липы медом…»

Солнце греет, пахнут липы медом. Мы идем в толпе других прохожих. Перед нами Сена, блещут воды, Длинный мост мы переходим тоже. Смотрим вниз на быстрое теченье: Пароход плывет в Медон с народом, Ходят волны, выступает пена Золотым углом за пароходом. Винт шумит, а пассажиры, сидя, Пьют вино со льдом, считают сдачу. Я с тобою часто это видел. Много раз хотелось нам на дачу Плыть на этом пароходе белом, Пить вино со льдом и прохлаждаться. Много раз нам этого хотелось. Только как-то не пришлось дождаться. В жизни мы — как в голубом сияньи: Все прекрасно, все цветет и блещет. Но труднее даже подаянья Достаются нам простые вещи.

«Был темен переулок, темен дом…»

И. Чиннову

Был темен переулок, темен дом, Светящийся единственным окном. Квадратный свет ложится на гранит. — Там человек над книгами сидит. Ему спокойно, хорошо, светло, Не постучи я с улицы в стекло. Он на призыв объятого тоской Ответит подозрением и враждой, И если не потушит там огня, Здесь не увидит никогда меня.

«Сквозь туманы осень поднимает…»

Сквозь туманы осень поднимает Ледяные звезды в высоту. Южный ветер ощупью считает Золотые листья налету. Вертит их, по тротуарам гонит, Разбросал на влажных мостовых… Разве было столько же зеленых, Сколько под ногами золотых? — «Ну, конечно, столько!» — отвечает Спутник мой, упрямый счетовод, И сухие листья поднимая, С шелестом по мостовой метет.

«Как в наше время тяжело писать…»

Как в наше время тяжело писать… Так, только плотник клепки подгоняет, Чтоб можно было бочке доверять, Когда железный обруч их сжимает. Я

не могу любить своих стихов. Я верил бы в какое-то их пламя, Когда б из ямба выжатая кровь Казалась влагой, выжатой из камня.

«Поздно ночью, даже слишком поздно …»

Н.В.Р.

Поздно ночью, даже слишком поздно… За окном почти сплошные звезды. Тишина высокая в просторе… А внизу, в кафе арабы спорят. Даже, может быть, дерутся… Странной Кажется мне драка, крики пьяных. Меряю глазами расстоянье От кафе до звездного сиянья.

«В поезде мне не бывает скучно…»

В поезде мне не бывает скучно, Протерев запачканные стекла, Вижу, как ныряет месяц в тучах, Как земля осенняя промокла, — Как мерцают влажными огнями Полустанки, станции, селенья, Для которых где-то за лесами, За горами, в темном отдаленьи, Мой вагон и все вагоны мимо — Цепью желтых точек пролетели… Заслонились паровозным дымом У дороги голубые ели. Здесь ни прошлым не живешь, ни новым, В междуцарствии каком-то мчишься, Потому необычайным словом Говорить с собою не боишься. Много в жизни нужно было видеть, Пострадать от предрассудков старых, Чтобы так любить и ненавидеть Все, что хочешь, даже клочья пара.

«Лакает жадно молоко собака…»

Лакает жадно молоко собака, — Так дождь ночной за окнами идет… Смотрю в окно, а в стеклах столько мрака, Что хватит мне его на целый год. Всё дождь и дождь. И долгой ночью черной Ни разу звезды не открыли глаз. Лишь у соседа желтый свет в уборной Почти под крышей загорался… гас… Да щупали внизу автомобили Прозрачными усами влажный мрак. И те, кому не спалось, выводили, С фонариком в руках, гулять собак. И я подумал — хорошо, что звезды Не смотрят в сумрак, надоевший нам! Быть может, нужен справедливый отдых Не только человеческим глазам.

«Сидит и думает о войнах…»

В. Смоленскому

Сидит и думает о войнах: Все сочинения прочел И только злых и беспокойных Сажает у себя за стол. Как будто каждый был укушен Собакой бешеной, и вот Заразой разум обездушен И каждый перекошен рот И бешеной слюной наполнен… Нечеловеческую злость, Как электрические волны, От гостя принимает гость. Не страшно вместе прокаженным, Но горе тем, кто в страхе зла Берет рукой незараженной Хлеб с прокаженного стола.