Собрание стихотворений

Рубцов Николай Михайлович

* После дня, прошедшего в атаках, *

После дня, прошедшего в атаках, Сколько раз я милой называл Выплывшую вдруг из полумрака Землю тундры и суровых скал…

СЕСТРА

Медсестре Денисенко Наде

Наш корабль с заданием В море уходил, Я ж некстати в госпиталь угодил. Разлучась с просторами Синих волн и скал, Сразу койку белую ненавидеть стал. Думал, грусть внезапную Чем бы укротить? Свой недуг мучительный Как укоротить? «Жизнь! — иронизировал, — Хоть кричи «ура»… Но в палату юная вдруг вошла сестра. Словно гений нежности, Гений доброты, Обратилась вежливо, Жаль, что не на «ты»: — Это вы бушуете? — В голосе укор. Ласковей

добавила: — Сделаем укол. Думал я о чуткости Рук, державших шприц,— И не боли, радости Не было границ. Знать, не зря у девушки Синие глаза. Как цветы, как русские наши небеса.

ЭЛЕГИЯ

Стукнул по карману — Не звенит! Стукнул по другому — Не слыхать! В коммунизм — В безоблачный зенит Полетели мысли Отдыхать. Память отбивается От рук. Молодость уходит Из-под ног. Солнышко описывает Круг— Жизненный отсчитывает Срок. Я очнусь и выйду За порог, И пойду на ветер, На откос О печали Пройденных дорог Шелестеть Остатками волос. Стукнул по карману — Не звенит! Стукнул по другому — Не слыхать! В коммунизм — В безоблачный зенит Полетели мысли Отдыхать…

ЭЛЕГИЯ

Стукнул по карману — не звенит! Стукнул по другому — не слыхать! В тихий свой, таинственный зенит Полетели мысли отдыхать. Но очнусь и выйду за порог, И пойду на ветер, на откос О печали пройденных дорог Шелестеть остатками волос. Память отбивается от рук. Молодость уходит из-под ног. Солнышко описывает круг— Жизненный отсчитывает срок. Стукну по карману — не звенит! Стукну по другому — не слыхать! Если только буду знаменит, То поеду в Ялту отдыхать…

ВСТРЕЧА

Вечер зарю полощет В теплой воде озер. Привет вам, луга и рощи, И темный сосновый бор, И ранней звезды дрожанье, И призрачный мрак полей С нетерпеливым ржаньем Стреноженных лошадей! В родное село с пригорка Иду я и вижу вдруг, Навстречу бежит Трезорка …. верный друг. Он обнял меня с разгона И, радуясь все сильней, Потрогал мои погоны Умной лапой своей. Дальше вечерним маем В задумчивой тишине Мы дружно вдвоем шагаем, Как будто в счастливом сне! Вот трактор прибавил газу, Врезая в дорогу след. Мне тракторист чумазый Машет рукой: «Привет!» Мычащее важное стадо Бредет луговиной в лес. И сердце до боли радо Покою родимых мест. Невольно вспомнилось море. И я, отпускник-матрос, Горжусь, что в морском дозоре Бдительно вахту нес. Родное село все ближе. Слышится скрип ворот. И вот наконец я вижу Дом, где семья живет. Сестренка, играя в мячик, Выпорхнула на крыльцо. От радости чуть не плачет, Вглядевшись в мое лицо. Лепечет милая крошка: «Ты с моря вернулся? Да?..»

РОДНЫЕ МЕСТА

Крыша. Над крышей — луна. Пруд. Над прудом — бузина. Тихо. И в тишине Вспомнилось море мне. Здесь бестревожно, А там, В хмуром дозоре ночном, Может, сейчас морякам Сыгран внезапный подъем.. Тополь. Ограда. Скамья. Пташек неровный полет. Скоро из отпуска я Снова уеду на флот. Я расскажу, как у нас Дружным звеном из ворот, С радостью в утренний час В поле выходит народ. Как отражается в пруд Вечера праздничный вид, Розы так буйно цветут, Будто бы море шумит. Я в чистоте берегу Гордое званье: матрос, И разлюбить не смогу Край, где родился и рос. Крыша. Над крышей — луна. Пруд. Над прудом — бузина. С детства нам дорог такой Родины светлый покой.

ЮНОСТЬ МОЯ

Вот

оно — за гранитною кромкой Море бурное! Северный порт! — Здравствуй, море! — Сказал я негромко И по трапу поднялся на борт. Здесь, где руки мозолят тросы, Штормы носятся, жизни грозя, Я увидел, что слово «матросы» Не напрасно звучит, как «друзья». И, бывало, в посту дальномерном Я о юности думал своей, Что она не из громких, наверно, Но проходит, как следует ей! Близок час — штормовые качели Испытают другого. А я Получу обходной… Неужели Тем и кончишься, юность моя! Не представляю я, чтобы ушла ты, За собой не оставив следа. Как сейчас под матросским бушлатом, Сердце, трепетно бейся всегда.

ВОСПОМИНАНИЕ

Помню, как тропкой, едва заметной, В густой осоке, где утки крякали, Мы с острогой ходили летом Ловить налимов под корягами. Вода была теплой и рябоватой, В ней рыбки носились стайкой тесной, Вдруг крикнул кто-то: «Налим, ребята!» И тут начиналось самое интересное… Поймать налима не просто было, Мало одного желания — Мы уставали и нас знобило От длительного купания. Но мы храбрились: «Рыбак не плачет!» В воде плескались до головокружения. И, наконец, на песок горячий Дружно падали в изнеможении. И долго после мечтали лежа О чем-то очень большом и смелом. Смотрели в небо. И небо тоже Глазами звезд на нас смотрело. Вечерело. Над речкой алой Склонились ниже кусты смородины… Тогда впервые мне ясно стало, Что ничего нет дороже Родины.

О РАДОСТИ, О ЛУННОСТИ…

Ах, откружилась голова От радости, от лунности, Но будет век в душе жива Пора любви и юности! Пора любви среди полей, Среди закатов тающих, И на виду у журавлей, Над полем пролетающих. Того уж нет, того уж нет… Не скажешь мне, что ты моя. И даже в то, что я — поэт, Не веришь ты, любимая. Желая целый дать совет Холодным тоном критика, Ты говоришь, что мысли нет, Что я похож на нытика. Мои горячие слова Ты так любила в юности!.. Но откружилась голова И у тебя от лунности. В закатной пламенной тиши Вдруг трубы журавлиные Тоску обманутой души Пропели над долиною. А ты ходи почаще в луг, К цветам, к закатным пламенным, Чтоб сердце пламенное вдруг Не стало сердцем каменным. И, чтоб трагедией души Не стала драма юности, Я говорю себе: пиши О радости, о лунности!

* Загородил *

Загородил Мою дорогу Обоз. Ступил я на жнивье. А сам подумал: Понемногу Село меняется мое! Теперь в полях Везде машины И не видать худых кобыл, И только вечный Дух крушины Все так же горек и уныл. Идут, идут Обозы в город По всем дорогам без конца, Не слышно праздных Разговоров, Не видно праздного Лица!..

ПОВЕСТЬ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Я тоже служил на флоте! Я тоже памятью полн О той бесподобной работе На гребнях чудовищных волн! Тобою — эх, море, море! — Я взвинчен до самых жил, Но, видно, себе на горе Так долго тебе служил… Любимая чуть не топилась! — Ой, мама родная земля! Рыдая, о грудь мою билась, Как море о грудь корабля. В печали своей бесконечной, Как будто вослед кораблю, Шептала: «Я жду вас… вечно», Шептала: «Я вас… люблю». Люблю вас! Какие звуки! Но звуки ни то ни се, — И где-то в конце разлуки Забыла она про все. Однажды с какой-то дороги Отправила пару слов: «Мой милый! Ведь так у многих Проходит теперь любовь…» Ну что ж! Я ушел от глотки Старпома, — я сам на виду Ушел от вина и водки, От слез и подавно уйду! Но только в бессонные ночи Печальней видений других — Глаза ее, близкие очень, И море, отнявшее их…