Собрание стихотворений

Ладинский Антонин Петрович

33. «Мир непрочен, как туман…»

Мир непрочен, как туман, Рифма — горестный обман, Эхо с берегов иных, Ангельский ответ на стих. Замирает сладкий звук, Падает перо из рук, Черный ветер к нам летит, Прядь волос он шевелит Над высоким смертным лбом, Будет тишина потом, Пеплом заметет наш путь, И замерзнет в трубке ртуть. Тучи снежных мотыльков Прилетят к нам с облаков, Засинеет вечный лед, Роза, где твой майский мед?

34. ЭЛЕГИЯ

Нас ждет летейское забвенье, Душевный остывает жар, Разменивает

поколенье На побрякушки светлый дар, Большие горестные страсти Не озарят его забот, И в клетку, в пекло львиной пасти, Никто за розой не пойдет, И лучшие, с кем мы делили Кусок последний и судьбу, Давно уже лежат в могиле, Вкушают смертный сон в гробу — Как спелая пшеница зноем, Они под Марсовым серпом Высоким и прекрасным строем Легли на поле роковом. А я еще могу глубоко Дышать сим воздухом земным, Надеяться на милость рока Под этим небом голубым. Трамвай на улицах пригожих, Как тяжкая пчела, поет, Торговка на углу прохожим С тележки розы продает, Но вот туманят зренье тени Под призрачный галоп копыт, И ветерок с полей сражений Мои стихи пошевелит. О мужи! В черный полдень с вами Мы не легли на поле том — Мы в горькой дружбе с лекарями С постелей в вечность перейдем.

35. РОКОВОЕ

Роза, ты — охапка голубая Воздуха и горсть земли, Смерть моя, — ты ранка пулевая С левой стороны груди. Смерть встает прекрасным черным садом Из горошины свинца, Веет смертной тенью и прохладой На пылание лица. Мы ликуем, гибнем, губим, плачем, Дышим розой и чумой, И вверяем похоронным клячам Наш короткий путь земной. <1929>

36. НА ПОЛЮС

Леденцом океан замерзает, Раскаленною стужей дыша, И под призрачным небом витает Ваша — как ледяная — душа… И за айсберговым частоколом Мы плывем в нежных тучах гагар, Погибаем стальным ледоколом, И дыханье клубится, как пар. Но цветут эскимосские розы На окошках полярных домов, И цикады стрекочут в морозы В лунных рощах арктических льдов, И в бревенчатой скуке зимовок, Грея пальцы над жалким огнем, В царстве ворвани, шкур и винтовок Я вздыхаю о Вас перед сном. Спят собаки — косматые братья, А над крышей антенна поет, Как шумит Ваше черное платье, Как в Европе играют фокстрот.

37. ЭЛЕГИЯ ВТОРАЯ

Темнеет солнце славы Средь стихотворных бурь. От гибельной отравы Обуглилась лазурь. Не верьте обещаньям, Что не забудут нас, И голубым сияньям Больших, но лживых глаз, Земля — комочек пыли, А небо — темнота, Не будет на могиле Ни розы, ни креста. За что нам слава? — Плачет В час гибели народ, И кумушки судачат О смерти у ворот. За что? За горсть прелестных Туманных, темных строк, Зато, что на небесный Летим мы огонек? Но в каменные латы Закован Командор, На кладбище лопаты — Звон командорских шпор, Все ближе громыханье Безжалостных шагов, Как бабочек порханье Наш бренный мир стихов.

38. «Тенета бросил я на счастье…»

Тенета бросил я на счастье В небесный темный океан, Опутал рыболовной снастью Твой нежный и высокий стан. И ты глядела с удивленьем На смутный берег, на песок, Слетевшая к земным лишеньям И к рыбакам на огонек. Ты все узнала — скудность пищи, Солому на полу, чердак, Но нравилось тебе жилище, Деревья за окном, очаг, И, покидая воздух здешний, За вздохом вздох, за пядью пядь, Ты плакала все неутешней И

не хотела улетать.

39. «Ты живешь, может быть, за стеною…»

Ты живешь, может быть, за стеною, Или на отдаленной звезде, Или бабочкой голубою В Эфиопии бьешься в труде, Но нигде — даже и на мгновенье — Я не встретил тебя под луной В этом горьком и темном томленье, Что зовется любовью земной. Только смутные сны на рассвете Мне напомнят порой о другом, О какой-то туманной планете, Где мы жили и пели вдвоем, Где под бархатными небесами Мы летали в прекрасном бреду, И печальное небо над нами Осыпалось, как пепел в аду.

40. АНГЕЛЫ

Нам позволено было Посетить этот мир, Где холмы, как могилы, Ветер горестней лир, Где под страшной луною Жизнь печальна, как ад, И, склонясь над водою, Тихо ивы стоят. В городе ночевала Гостья хижин — чума, И в покинутых залах Ледяная зима. Здесь все смертно и тленно — Розы и короли, Но был сладок нам бренный Темный воздух земли. Разве мы виноваты, Что домой не хотим, На планете проклятой Вас увидев сквозь дым, Что для ангелов пленных Ваши брови страшней, Выше обыкновенных Ежедневных бровей. Снова мы отлетаем К райским кущам, домой, Но руками хватаем Черный воздух земной.

41. «Возникла из тумана…»

Возникла из тумана Душа — с небес она — И воздухом романа Дышать осуждена, Небесного дуэта Ей не пропеть у нас: К печальным дням поэта Вы не склонили глаз, Сойти не захотели В его бумажный ад В том маленьком отеле, Где за стеной шумят. Шумят весь день соседи, Но воспеваем мы Лед неприступной леди И тишину зимы. Пусть вас не опечалит Последний вздох певца — Стрелою сладкой жалит Горошина свинца, Пусть не тревожит музу Его последний сон — Высокую обузу С улыбкой принял он.

42. КАИРСКИЙ САПОЖНИК

По дорогам печальным Путешествовать нам, А воздушным и бальным Туфелькам — по балам, И по мраморным струям Лестничных ниагар Нисходить к поцелуям, Не ходить на базар. Из прекрасной темницы Вы бежали стремглав, В золотистой пшенице Туфельку потеряв. В этом горестном мире — Темен воздух земли — На базаре в Каире Жил сапожник Али. Он в убогой лачуге Починял башмаки, У суровой подруги — Тяжкие кулаки, От супруги сварливой Только слышишь в ответ: — Ах, осел ты ленивый, Ах, бездельник, поэт! И когда с караваном Уплывал он сквозь сон, Под хрустальным фонтаном Принцем делался он, — Перебранки и грозы Настигали и в снах, И туманная роза Таяла на глазах. Звезды так умирают В аравийском песке, Так стихи погибают На второй же строке, Так в курятниках душных Птицы жаждут весь день На крылах непослушных Улететь за плетень, Но в заботах о пище Вновь стучит молоток, Зерен маленьких ищет Круглый птичий глазок. За высокой стеною Мир прекрасен! А мы Зябнем под синевою, Как в сугробах зимы. Ваши гневные брови Выше каменных стен, И темницы суровей Лба холодного плен, Но заказчик стучится И приносит заказ, А такие ресницы Не для нас, не для нас.