Собрание стихотворений

Ладинский Антонин Петрович

83. АННА БОЛЕЙН

Чуть теплится совесть в злодеях, В тюремщиках и в палачах: Такая непрочная шея, А только смятенье, не страх. Кто Анне откажет в участье? Смотреть невозможно без слез На Анну Болейн. И в несчастье, В смятении — роза из роз. Ни жалоб, ни женских стенаний, А только заплаканный взгляд С помоста на мир расставаний, На небо, где рай или ад. А Лондон в тумане… аббатства И башни в плюще… и вдали, На Темзе, где шерсть и богатства, Спят лебеди и корабли. Но завтра под звон погребальный Поднимет корабль паруса. В воде отразятся зеркальной Все

лебеди и небеса. В Ост-Индию за приключеньем Торговый корабль отплывет, И лебедь прекрасным виденьем Под аркой моста проскользнет. Придут белокурые дети Кормить белым хлебом его, Но больше не будет на свете Ни Анны, ни слез, ничего… 1935

84. «Не музыка, не балерина…»

Не музыка, не балерина, Не розовые облака, А горести блудного сына И хижина из тростника. О муза, в восторге летаний Уже ты не будешь опять Под аплодисменты собраний Жестокое сердце пленять, Как жница над божьей пшеницей, Ты будешь прилежно, до слез, Склоняться над каждой страницей, И будет тяжелым твой воз. Мир только туманная смена Трудов, декораций, все дым: Сегодня любовная тема, Прелестные руки и Рим, А завтра — разлука, могила, Принц и свинопас — близнецы, И вечность, как ветер Эсхила, Колеблет лачуги, дворцы… 1933

85. ДУБ

Всех плотников, муз, адмиралов Столетний свидетель и друг. Подобье тишайших каналов, Средь бури вскипающих вдруг. Богатство метафор, сравнений: Жестокой судьбы — с топором, Больших корабельных строений — С республикой, жизни — с листком. Ты — первый в том мире зеленом Деревьев, пространств, облаков, Где молнии пахнут озоном И жареным мясом орлов. Но путаются под ногами Печальных и важных эпох Делишки людишек. А в храме Звенит чепуха медяков. 1934

86. «Судьба поэта? — Не боле…»

Судьба поэта? — Не боле, Как призрачный мир стихов. Немного лавров и соли В похлебке полубогов. Она — по канату хожденье Над площадью городской, Опасный полет и паренье Над шуткою площадной. На площади ходят люди И бутерброды едят. У всех волнуются груди, Зеваки наверх глядят. За славу он по канату Обязан ловко ходить И к рифме рифму за плату С искусством большим находить. И только ангел за это Не требует ничего, Хранит над бездной поэта, Поддерживает его. 1934

87. «Выходит на минуту человек…»

Выходит на минуту человек. А покидает этот мир навек. Не возвращается он больше в дом, Почив на улице под колесом. А ведь рассчитывал он долго жить, Надеялся на счастье, может быть. Хотел устроить все свои дела В непрочном нашем мире из стекла. Пропал божественный расчет и взвес, Не оправдал он замысла небес. Конечно, он дышал по мере сил И даже над прекрасным слезы лил, Но главного он сделать не успел Средь всяких маленьких ничтожных дел. 1933

88. «Какие мелкие страстишки…»

Какие мелкие страстишки Волнуют бурями Парнас! Какие тоненькие книжки В несчастьях утешают нас! Какое это утешенье! Но

больше ничего ведь нет — Ни музыки, ни упоенья, Ни упоительных побед. Спроси рассудок о паренье, (С волненьем и ломаньем рук) — О смерти, о недоуменье, С которым мы глядим вокруг… Он славит мускулы, щетину, Не терпит жалкой чепухи. В редакционную корзину Слетают с жалобой стихи. И все-таки болит, не спится. Тревожно жить, мой милый брат Мир не стеклянная темница, А совесть, нездоровье, ад. Чего-то в мире не хватает, И в музыке чего-то нет. Нам успокоиться мешает, Закрыть глаза, прекрасный свет. 1934

89. «Европа счастливых…»

Европа счастливых Амбаров и школ И трудолюбивых, Как фермеры, пчел. Ты — шорох пшеницы И запах сыров, Страна черепицы, Аббатств и волов. Ты — соль в разговоре И бочка вина. Амбар на запоре, Над замком луна. Ты фейерверк меткий Газетных листков, Фру-фру оперетки И стук каблучков. Ты — утром прогулка К руинам в плюще. Румяная булка И путник в плаще. 1933

90. «Не камень, а карточный домик…»

Не камень, а карточный домик, Жилище для бабочек, тень. Но более прочного дома Нам строить не хочется, лень. А буря дохнет на строенье, На птичий наш переполох, И даже не буря — дыханье Любви или женщины вздох, И карточный домик (постройка, Висящая на волоске) Вдруг рухнет, за картою карта, Как все, что стоит на песке. Захлопают дети в ладоши, И тихо из мира преград, Как черные бабочки, души На небо совсем улетят. 1934

91. В ДУБАХ

Из многих деревьев Любимое — дуб. В час бури, средь молний И ангельских труб… За лиственный шепот, За форму листа. До самого неба Его красота. Быть может, то было В суровом раю Иль в царстве гигантов, В древлянском краю — Дубовые рощи Росли по холмам, И жили олени Прекрасные там. Звенели секиры Железом кругом, И строили мужи Корабль или дом. И римская муза Слетала с небес В глухие трущобы Древлянских древес. Средь жалких вздыханий И робких сердец Ты — древо героев. Твой житель — стрелец, Ты — друг дровосека, Мозолистых рук. Ты — мир корабельный, Всплывающий вдруг.

92. «Что ты? — Комочек праха…»

Что ты? — Комочек праха. Едва приметный вздох. В когтях судьбы и страха За участь жалких крох. Что ты? — Пищеваренья Бессмысленный процесс. Молекулы томленье, Без Бога, без небес. Что ты? — Воспоминанье О райских антраша. Летящая в зиянье Бессмертная душа. И ты сгниешь средь тленья, Красавица зеркал, Под шепот восхищенья Входящая на бал. И эти розы, руки — Любовника трофей — Лишь пища смертной скуки И гробовых червей. Но нам еще больнее Тебя любить, в слезах, За плен, за тлен лилеи, За жалобное «ах». 1935