Собрание стихотворений

Терапиано Юрий Константинович

III. «Я верил в тайное сближенье…»

Я верил в тайное сближенье Сердец, испытанных в беде, Я думал — горнее служенье Дано изгнаннику везде. Но верность, высшая свобода, Изменой верных смущена. — Бессонной ночью, до восхода… Паденье до конца, до дна. — Лишь пена, что в песке прибрежном Кипит, несомая волной, Лишь горы, что виденьем снежным Вдали стоят передо мной…

IV. «Без “возвышающих обманов”…»

Без «возвышающих обманов», Гостями

странными везде, Чужие средь различных станов И нелюбимые нигде Вы, обреченные судьбою, Друзья, хранители огня, Друзья, гонимые со мною Враги сегодняшнего дня.

V. «Куда нам, с нашей нищетою…»

Куда нам, с нашей нищетою, В сегодняшний стучаться день? Над стадом вещей чернотою Орлиная несется тень. Война… Гражданское волненье… — Но прочь! Вдоль темных берегов Люблю воды глухое пенье, Сиянье горных ледников. Тропой кремнистой над обрывом Иду один. Навстречу мне Неумолкаемым приливом Несутся тучи в вышине.

«Чугун, гранит. Реки глухие воды…»

Чугун, гранит. Реки глухие воды. Конец столетья — гордый пустоцвет, Шум сборищ, воздух споров и свободы, Закат, еще похожий на рассвет, Садов Семирамиды увяданье… Осенний дождь, туман и мокрый снег, Тоска, безвыходность и состраданье — Серебряный, но все ж великий, век! Мы научились принимать без позы И свет и мрак. Увы! узнали мы Арктические белые морозы, Смертельные объятия Москвы. Но здесь цветут блаженною весною Каштаны вдоль бульваров, и закат Над городской разрушенной стеною Прекраснее былого во сто крат. Вслед обреченной гибели Европе Заря встает и утро свежесть льет, И не умея думать о потопе, Офелия безумная поет, Бредет, с полузакрытыми глазами, Над омутом. И на его краю, С отчаяньем, восторгом и слезами Я гибель и Офелию пою.

Стихи о границе

1. «Бьется челнок одинокий…»

Бьется челнок одинокий Времени в ткацком станке, Ветер шумит на востоке, Тучи идут налегке. И в облаках, искушая Смелостью гибельный рок, Ласточек легкая стая Ищет пути на восток. Смотрит в пространство пустое: Неодолимо оно… Сердце мое ледяное, Бедное светом окно!

2. «Хмуро надвинув наличник…»

Хмуро надвинув наличник Путь часовой сторожит. Мимо столбов пограничных Заяц не пробежит. Зверю и человеку: — «Стой!» — сиянье штыка. Ветер сухой через реку Низко несет облака. В снежную русскую вьюгу, В зимнюю трудную мглу, Брату родному, другу: — «Стой! Пропустить не могу!».

3. «Ветром холодным, снежным…»

Ветром холодным, снежным… — Бьется шинель на ветру… Снегом пушистым, нежным… — Ближе к огню, к костру… И

над полями пустыми, Громче, все громче, ясней, Слышится чудное имя Будущей славы твоей.

4. «Россия! С тоской невозможной…»

Россия! С тоской невозможной Я новую вижу звезду — Меч гибели, вложенный в ножны, Погасшую в братьях вражду. Люблю тебя, проклинаю, Ищу, теряю в тоске, И снова тебя заклинаю На дивном твоем языке.

Из военного цикла

I. «Ночью, в бурю и мороз…»

Ночью, в бурю и мороз Вылетает бомбовоз. Летчик, парень молодой, Забирает путь крутой. Поднимается, Приближается, Метко целится И снижается. Раненые кричат — люди кричат, Выстрелы, беспомощные, стучат, Летчику горя мало: — «На тебе! Попало?» Плачет женщина: «Ванюшка ведь!..» Плачет девочка: убит медведь, Медвежонок ручной — подвернулся, На снегу лежит, растянулся. Ну, потери что там считать! Воевать, так воевать! В страхе народ разбегается, В темноте пожар разгорается, Раз — налет И еще налет — Высоту берет Самолет.

II. «По реке не тронется летом ледоход…»

По реке не тронется летом ледоход, Легконогой коннице не идти в поход. Лапчатою цепью кован новый конь, Грохот по дорогам от железных бронь. А, бывало, конница ранним утром шла С музыкою, с песнями, улицей села. Где вы, годы старые, пики да султаны, Черные гусары, синие уланы? Конница, конница двигалась с утра… Легконогой конницы кончилась пора.

III. «В грозе, в дыму, Господь, благослови…»

В грозе, в дыму, Господь, благослови И удостой в раю счастливой вести, Грехов прощенья и Твоей любви Безбожников и верующих вместе. Одним покровом, Боже, осени, Дай русским соснам их прикрыть ветвями, Штыки, снаряды, пули отклони, Незримый щит подняв над их рядами. О, сколько алой крови на снегу! Встают бойцы навстречу рати черной, Стоят они, наперекор врагу, России новой силой чудотворной, России прежней славою былой, Как некогда на Куликовом Поле, В огне Полтавы, в битве под Москвой… Благослови народ великий мой В его великой трудности и боли!

«Под музыку шла бы пехота…»

Под музыку шла бы пехота, Несли б на подушке кресты, А здесь — на заводе работа, Которой не выдержал ты. Бесстрастную повесть изгнанья Быть может, напишут потом, А мы, под дождя дребезжанье, В промокшей земле подождём.

Муза

Моей жене