Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

Гомолицкий Лев Николаевич

Литературные кружки в Варшаве

1. «Тавэрна поэтов» (1921-1925). Закрытый кружок, в печати выступавший коллективно, с обозначением под каждым стихотворением своих участников названия кружка. Участники Тавэрны печатались в Варшавской эмигрантской газете «За Свободу!». Между ними и польскими поэтами молодого тогда поколения (Скамандритами) был тесный контакт. Тавэрнисты выпустили в Варшаве сборник стихов и прозы «Шестеро». Участниками «Тавэрны» были: Всеволод Байкин, Владимир Бранд, Олег Воинов, Борис Евреинов (ум. 29.X.1933), Сергей Жарин, Олег Колодий (ум. 2.V.1937), Михаил Константинович, Александр Топольской и др. Последним руководителем Тавэрны был д-р А.Л. Бем ^[502] .

502

 См. Булгаков, Словарь, стр. 221.

2. «Литературное Содружество» (1929-1935). Первоначально собрания Содружества происходили в интимной обстановке, по примеру Тавэрны. 12 и 18 октября 1930 г.

Содружество устроило два собрания, посвященные собеседованию по докладу И.И. Бунакова «Миросозерцание и политика». Вступительная речь Н.А. Рязанцева и отчеты о собраниях были напечатаны в газете «За Свободу!», номер 3263 ^[503] . С тех пор отчеты о собраниях кружка начали появляться в газете регулярно. Содружество в них еще пишется в кавычках и всюду прибавляется пояснение: «литературная секция союза писателей и журналистов». Собрание 1 ноября было посвящено разбору 2-3 книги «Чисел», 16 ноября – теме «Церковь и государство», 23 ноября – В.Ф. Клементьев, а 7 дек<абря> А.С. Домбровский (ум. в августе 1938 года, успев выпустить перед смертью в ревельском издании «Русская Книга» свой роман «Иван Калюжный») и П. Прозоров прочли свои произведения. Собрания уже были вынесены на нейтральную почву и происходили сначала в помещении редакции «За Свободу!», затем – в Российском Общественном Комитете. Количество гостей на закрытых собраниях всё увеличивается. Интерес к ним растет. Своего расцвета Содружество достигло в 1931 году. В этом году им было устроено 33 закрытых и деловых собраний, большой вечер в День Русской Культуры, открытое выступление содружников, а 31 января 1932 года известный польский поэт и переводчик Пушкина Ю. Тувим прочел на открытом собрании Содружества свой перевод «Медного Всадника». В этот период количество гостей на закрытых собраниях возрастает до 30-40 человек. Но с начала 1933 года Содружество начинает всё больше ограничивать себя. В этом году состоялось всего 14 закрытых собраний; в следующем – 2 закрытых и три публичных выступлений с докладами и, наконец, в 1935 – еинственное собрание, на котором и было принято решение о закрытии.

503

 См: «В литературном “Содружестве”», За Свободу!, 1930, № 282, 16 октября, стр. 3-5; № 283, 18 октября, стр. 4.

 Начиная с 1931 года в Содружестве были прочитаны доклады: С. Березовский – о советской литературе, С. Киндякова – неоплатонизм в доктрине Юлиана Отступника и попытка замены им христианства, А. Луганов – о Достоевском, о Блоке, о Некрасове, Л.Н. Гомолицкий – о Блоке, о Гумилеве, о Довиде Кнуте, С. Нальянч – о Гумилеве, Иосиф Чапский (изв<естный> польский художник) – о Розанове, Д.В. Философов – о Тургеневе, проф. В.Г. Марцинковский – Достоевский и Евангелие, С.В. Барт – «Творческий темперамент Чехова», Д.В. Философов – «Государство, личность и Калибан» (о «Медном Всаднике»), он же – «Активизм и цыганщина», Мария Чапская (польский литературовед) – «Общий взгляд на польскую эмиграцию после 1830 г.», она же – «Умственные течения в польской эмиграции после 1830 г.», А.М. Хирьяков – «Первый русский народник (П. Якушкин)», Рафал Блют (польский литературовед) – «Духовный перелом Достоевского», В.С. Чихачев – о творчестве, Л.Н. Гомолицкий – «Русские писатели в СССР и в эмиграции», он же – о работе русских писателей в изгнании, Е.С. Вебер – «Молодая эмигрантская литература», Г.С. Гуляницкая – «Русский театр за рубежом», Д.В. Философов – «От чего зависит возрождение эмиграции», Е.С. Вебер – о советской драматургии.

 Отдельные собрания были посвящены беседам на темы: «О втором и третьем поколении в эмиграции» – вступительное слово Д.В. Философова (на этом собрании присутствовал П.Б. Струве); «О борьбе мечом духовным» – вступит<ельное> слово – Л.Н. Гомолицкий. Свои произведения на собраниях Содружества читали: П. Прозоров, В.К. Михайлов, В.Ф. Клементьев, С. Барт, С. Нальянч, В.В. Бранд, Л.Н. Гомолицкий, А.С. Домбровский, Е. Быховская, С. Войцеховский, [И. Гуловский] ^[504] , С. Концевич, С.Е. Киндякова, В.С. Байкин, Ян Щавей (польск<ий> поэт), кн. Лыщинский-Троекуров, Игорь Северянин, К.Д. Бальмонт, Владимир Слободник (польск<ий> поэт), Юлиан Тувим, А.М. Хирьяков, В.С. Чихачев и др. На собраниях, посвященных разбору произведений содружников, прочли доклады: Л.Н. Гомолицкий – о стихах С. Барта, Е.С. Вебер – о повести В.К. Михайлова «Приезд Твердохлебова», Л.Н. Гомолицкий – о рассказе В.Ф. Клементьева «Отец Иоанн». Большинство докладов и произведений, прочитанных на собраниях, печаталось в газетах «За Свободу!», «Молва» и журнале «Меч» в Варшаве. Отчет о последних трех публичных выступлениях был напечатан в 10 книге «Чисел» (стр. 243-245); краткая же история Содружества – в таллинском журнале «Новь» кн. 8, стр. 170-171 ^[505] .

504

 Вычеркнуто чернилами.

505

 Эта справка практически дублирует как раз эту «некрологическую» заметку самого Гомолицкого. См.: Е.Н., «Варшавское Литературное Содружество закрылось», Новь. 8 (Таллин, 1935), стр. 170-171. Ср. Булгаков. Словарь, стр. 212.

3. «Домик в Коломне» (1934-1936). В сообщениях, рассылавшихся первый раз приглашаемым на собрания «Домика в Коломне», устроители его писали: «В Варшаве образовался литературно-исторический кружок под названием “Домик в Коломне”. Учредителями его являются Е.С. Вебер-Хирьякова, Л.Н. Гомолицкий и Д.В. Философов. Как видно из самого названия кружка, он не претендует на устройство многолюдных собраний. Домик маленький, а потому тесный. Но имя Пушкина обязывает к большим и широким темам. В творческой личности

Пушкина чудесно сочетались начала национальные с началами всемирными. Поэтому, выступая под знаком Пушкина, “Домик в Коломне” утверждает всемирность как основную традицию русской национальной культуры...» К основному ядру кружка примкнули друзья-поляки: Рафал Блют, Иосиф Чапский и Георгий Стемповский (известный польский эссеист). На собраниях «Домика в Коломне» бывали: [польская литературная элита] известные польские писатели (М. Домбровская, А. Загурская, Т. Бреза, А. Рудницкий, Б. Митинский), поэты (Ю. Тувим, Подгорский-Околов, В. Слободник, И. Чехович, Р. Колонецкий, К. Флюковский и др.), литературный критик К. Заводинский, проф. Валицкий, проф. Татаркевич, философ Г. Браун и мн. другие.

 Кружок устроил 13 докладов: 3.XI.34 Иосиф Чапский – «Башня из слоновой кости и улица»; 17 XI.34 Е.С. Вебер – о Лермонтове; 1.XII.34 Георгий Стемповский – «Раскольников и Наполеон»; 15.XII.34 – Р. Блют – «Мицкевич и современность»; 26.I.35 Л.Н. Гомолицкий – о молодой русской литературе в эмиграции; 16.II.35 Георгий Стемповский – о романах Мальро; 2.III.35 Вл. Слободник – прочел свои переводы «Домика в Коломне» и «Моцарта и Сальери»; 16.III и 16.IV.35 Д.В. Философов – «Иностранцы о России» – «De omni re scibili et quibusdam aliis»; 11.V.35 собеседование о готическом искусстве в Польше – вступительное слово Д.В. Философова; 26.X.35 Г. Стемповский – «Литература о неимущих»; 18.I.36 Е.С. Вебер – «Советский писатель»; 8.II.36 Болеслав Митинский – «Несколько слов о временной этике» ^[506] .

506

 Ср. Е.Н., «Домик в Коломне», Новь 8 (1935), стр. 169-170; Булгаков. Словарь, стр. 209.

Liter'arn'i archiv Pam'atn'iku N'arodn'iho p'isemnictv'i (Прага). Архив В.Ф. Булгакова. Машинопись. Штамп о получении – Русский Культурно-Исторический Музей, 20 февраля 39.

118. Гомолицкий – Бему

7.XII.40

Дорогой Альфред Людвигович,

 простите смелость мою: посылку Вам моих рукописей. Это два моих сборничка – единственные (все предыдущее не в счет) ^[507]  и черновик большой поэмы (неоконченной) ^[508] , которую, надеюсь, благословите. В сборничках большая часть вещей Вам известных, но в измененном и окончательном виде. Всё это наследство свое вручаю Вам – в Ваши руки предал душу свою. Всегда любил, всегда уважал Вас больше всех. Достиг ли Вас мой Арион – о зарубежной поэзии? Если нет – могу прислать. Напишите. Философов ушел, благословив – ушел через неделю Хирьяков.

507

 «Цветник»; «Ермий».

508

 «Совидец».

Ваш любящий и уважающий

Л. Гомолицкий.

Машинопись, новая орфография.

119. Гомолицкий – Булгакову

7.XII.40

Дорогой Валентин Федорович,

 Очень давно получил Ваше письмо и не мог на него ответить. Просьбу Вашу – Музея невозможно было исполнить: рукописей, о которых просите, здесь нет. Философов и Хирьяков умерли один после другого – расстояние между смертями неделя. Ф<илософов> ничего после себя не оставил. Х<ирьяков> свои воспоминания о Толстом перед смертью переслал, кажется, Ч<хеидзе> для какого-то сборника. И вот я – вместо того, чтобы исполнить Вашу просьбу – сам обращаюсь к Вам с просьбой своей: принять в Музей на хранение мои рукописи: два сборника стихов, подготовленные для печати (Цветник и Ермий вторая книга стихов – оба по 10 страниц машинного письма) и восемь глав большой неоконченной поэмы (26 страниц м<ашинного> п<исьма>). Их и пересылаю при этом письме Вам.

 Радуюсь (как Вы приглашаете меня в своем письме), что дело Музея развивается, и желаю Вам успехов дальнейших. Искренне уважающий Вас

Л. Гомолицкий.

ГАРФ, ф. 6784, оп. 1, ед. хр. 48, л. 7. Собрание Русского Культурно-Исторического Музея. Машинопись, новая орфография. Письмо сопровождало отправку машинописи стихотворений.

120. Гомолицкий – Булгакову

22. II. 41

Дорогой Валентин Федорович,

 только вчера получил Ваше письмо. П<отому> ч<то> Вы послали по адресу старому – редакции, а редакция давно не существует. Письмо совершило сложный круг, побывало в трех руках и все-таки нашло меня. Этим объясняется мое запоздание в ответе. Адрес мой теперь – домашний (кажется, Вы писали уже по нему) – Koszykowa 33 m. 53.

 Спасибо за внимание к моим скромным делам – незаслуженное. Хотел бы просить Вас прислать краткое содержание Вашего доклада о моих писаниях – что каждому автору всегда поучительно. Ничего, конечно, не могу иметь против прочтения неизданных вещей, тем более что готовил их для печати. Я теперь с Божьей помощью довожу до конца упорядочение своих стихов, от юношеских начиная, и, если бы была возможность в будущем издать, видел бы издание в трех книжках: первая (главная) – состояла бы из Цветника (в том виде, как послал теперь Вам: Цветник (2 стих<отворения>), Притчи (22), Поэмы) и Ермия; вторая – из большой автобиографической поэмы в 10 главах (Вам я послал 8 глав и теперь дописал 10-ую; девятая пишется [в ней, между прочим, предполагаю описать смерть Философова]); третья – из стихов юношеских Отроческое (1920-25), двух циклов Сонце и Дом, объединенных под заглавием После Света (1926-33) и Разных Стихотворений (1933-38). Этим был бы подведен итог всему. Теперь можно начинать заново или перестать вовсе. Собираюсь, переписав, прислать всё это Вам в Музей – в надежде, что если не я (не удастся) осуществлю в таком виде издание, то, м<ожет> б<ыть>, кто-нибудь после меня заинтересуется моими скромными трудами.