Сочинения в двух томах
Шрифт:
И под кров пустынной хаты,
Низко кланяясь, зовут.
Научите, как к союзу
Сельских фавнов и дриад
Вашу доблестную музу
Заманить в наш вертоград.
1838, Ораниенбаум
ЛУННАЯ НОЧЬ
Тихий вечер мирно над полянами
Главы гор оделися туманами,
Огонек в прибрежьи засверкал,
И сошло молчанье благодатное,
Дремлет, нежась, зеркало зыбей:
Лишь в поморьи эхо перекатное
Вторит глухо песням рыбарей.
Чудный миг! Вечерние моления
С фимиамом скошенных лугов
День увлек к престолу Провидения,
Будто дань земных его сынов.
Ангел мира, крыльями звездистыми,
Навевает сон и тишину,
И зажег над долами росистыми
Стражу ночи — звезды и луну.
Вот пора святая, безмятежная!
Взор, блуждая, тонет в небесах...
Эта глубь лазурная, безбрежная,
Говорит о лучших берегах.
Что же там, за гранию конечного?
Что вдали сиянье звезд златых?
То не окна ль храма вековечного?
То не очи ль ангелов святых?
Не живая ль летопись вселенныя,
Где начертан тайный смысл чудес?..
Кто постигнет руны довременные
Этой звездной хартии небес?
Слышу, грудь восторг колеблет сладостный,
Веет на душу безвестный страх,
Будто зов знакомый ей и радостный
Ей звучит в таинственных словах...
То не глас ли от глубокой Вечности,
Голос божий? то не он ли нас,
Пред лицом туманной бесконечности,
Поражает в полунощный час?
Дух наш жаждет, в этот миг молчания,
В сонм святых архангелов взлететь
И в венце из звезд Отцу создания
С ними песнь хвалебную воспеть.
1838, Ораниенбаум
ЧЕРНОГОРЕЦ
Ни златокованных коней,
Ни чепраков, ни узд богатых,
Ни городов, ни кораблей;
Ко мне не шлет алжирский бей
Послов с обильными дарами —
Мечей с насечкой золотой,
Ни бус, ни пленницы младой
С победоносными очами.
Иные блага у меня:
Подземных родников струя,
Леса в зеленых их уборах
Да пес на страже ночь и день,
Ружье двуствольное, да порох,
Да верно ввинченный кремень,
Да свод пещер, да хмель у свода.
Да горы, — а в горах свобода.
1839
ЧУДНЫЙ ВЕК
Был чудный век, но век сей золотым
Не нарекли потомки в ослепленьи,
Хотя ему хвалы и славы дым
Они кадят в немом благоговеньи,
Хотя и их сиянием своим
Объемлет он, как ангел вдохновенья,
В тот век, в его горниле закален,
Был новый мир из пепла возрожден.
Тот чудный век не Греции блаженной
Ниспослан был Юпитером с небес:
Он воссиял в стране, загроможденной
Цепями гор; в стране, где вьется лес
Средь блат и тундр; в той храмине священной,
Где льды горят, как в храмине чудес,
При зареве и пламенном блистаньи
На севере кровавого сиянья.
Не пастырем скитался человек:
Он злато нив в степях разлил волнами;
Не бедный челн скользил по лону рек:
Котлом моря вскипали под судами,
И Беринга могучий руль рассек
Льдяную грань между двумя мирами,
И царство вдруг восстало, дрогнул враг,
И загулял в морях наш белый флаг.
В тени дубов коломенских, смиренно
Возрос небес помазанник младой.
Там изучал, в тиши уединенной,
Все язвы он страны своей родной,