Сочинения в двух томах
Шрифт:
«Egti veov то sto<; хаХй;!
Та oftatvs via та vsa тграттв, cptXs!
Таита [isv гиугtat 6 Грт^шр^с;, q> cptX' 'IcotjX.
(JhXsXXtjv 6 veos, ao; traXaio; 8s cpiXos [1109]
94
Достопочтеннейшему во Христе отцу Гервасию [1110] Григорий Сковорода желает доброго здоровья!
Ты уже готов к отъезду. Нам кажется, что ты уже отлетаешь. Поэтому в знак сыновней нашей любви к тебе и почтения прими от нас стихотворение, называемое по- гречески апобатерион. Апобатерион происходит от греческого слова airopatvstv, что значит уходить, отъезжать. В нем отъезжающие напутствуются всякими пожеланиями и добрыми предзнаменованиями. Правда, наше стихотворение почти деревенское и простое и написано простонародной речью, но я смело заявляю, что при своей простонародности и примитивности оно искреннее, чистое и непосредственное. Царей и тиранов мы часто против нашей воли восхваляем, но с друзьями положение совершенно другое. Что здесь сказано, внушено не силою, не страхом, но благорасположением. От лести мое сердце не менее далекое, чем Китай от Португалии. Но чего я оправдываюсь? Разве меня кто обвиняет? Как будто я не знаю твоего сердца или своей души! Я знаю, что ты его с удовольствием примешь не потому, что это стихотворение, не потому, что оно обращено к тебе, а потому, что оно исходит от меня, которого ты не ненавидишь, чтобы не сказать — любишь. Мы в настоящей нашей тоске по тебе утешаемся этой песенкой, распеваемой под звуки кифары или лиры. И в дальнейшем, когда эта тоска возрастет от разлуки с тобой, будем смягчать ее тем же способом, пока…
1109
Наступил
Пусть хорошим будет тебе новый год!
С новым здоровьем, друг, с новым счастьем!
Об этом, дорогой Иоиль, молится Григорий,
Новый любитель эллинов, а твой старый друг (греч.). — 298.
1110
Гервасию Якубовичу. Как и предыдущее, это письмо также одно из наиболее ранних. За исключением песни, оно написано по–латыни, как и предыдущее, сохранилось среди писем Сковороды к Ковалинскому (ф. 86, № 24, стр. 66—67). Впервые опубликовано Д. Багалеем в издании 1894 г. Его адресат — белгородский архимандрит Гервасий Якубович. Песня эта, по–видимому, не дошла до адресата, поскольку автограф письма оказался у М. Ковалинского. Позднее Сковорода включил ее в стихотворный сборник «Сад божественных песен». — 298.
Боги, может быть, дадут возможность увидеться с тобою.
Если же вышним будет угодно другое, мы, однако, верно будем хранить память о тебе.
Прими то, чем всегда оканчивается письмо, чего не лишен и тот, кто тебе его посылает: здоровья! 1758 г., августа 22, из деревни Кавраи
R EVER END ISSIMO SACRO SANCTO IN CHR1STO PATRE GERVASIO CARMEN APOBATERION [1111] , ИЛИ
ОТХОДНАЯ ПЕСНЬ
Едешь, хочешь нас оставить? Едь же весел, целый, здравый, Будь тебе ветры погодны, Тихи, жарки, не холодны; Счастливый твой путь Везде отсель будь! Путние исчезните страхи, Лягте, подорожны прахи, Скоропослушные кони Да несут, как по долони, Счастливым следом, Как гладеньким льдом! Облака, пройдите вы, неверны! Г1е сольете дождей чрезмерных! Жар не обожги полуденный, Светом луны озаренный; Счастливо сей путь Повсюду в ночь будь! Тот твои управит ноги, Кто дал землю и дороги, Бодро сидяще высоко, Путь твой хранящее око. Счастит сей отход Благословит вход! Здравствуй сторона счастлива! Примешь мужа добротлпва. Брось завистливые нравы! Верен есть познавий.
1111
Преподобному во Христе отцу Гервасию (лат.). — 299.
Счастлив на степень, Конец на блажен!
К Кириллу [1112]
rvTjSie [1113] друг, очаровательный Кирилл!
Как? Ты не можешь поверить, чтобы у меня для тебя недоставало слов? Недостает. Однако я решил немного поболтать с Кириллом. Мы послали тебе одно вслед за другим три письмеца, в которых не было, как говорится, ничего священного, кроме обычных пустяков, кроме ничтожных безделиц. Чего иного должен ты ожидать от того, кто всего себя навсегда посвятил музам, как не то, что имеет отношение исключительно к совершенству души? Ты говоришь, что я обещаю чудесное. Так оно и есть, мой друг, если ты посмотришь на мою душу и желания, хотя не всегда желаемое осуществляется. Что касается меня, то пусть другие заботятся о золоте, о почестях, о сардана- паловых пирах [1114] и низменных наслаждениях; пусть ищут они народного расположения, славы, благоволения вельмож; пусть получат они эти, как они думают, сокровища, я им не завидую, лишь бы у меня были духовные богатства, и тот хлеб духовный, и та одежда, без которой нельзя войти в весьма украшенный чертог жениха. Все мои силы, всю свою волю я сюда направляю: да удалится всякая плоть! Павел возглашает: xi rcdvxa вС^исш^, ха! f^oojxai Ex6j3aXa elvai, tva Xpiaxov хгрЦаю [1115] . Я также крпчу: 8twxu> 8s ei xat xaxaXa(3iD [1116] .
1112
Кириллу — Ф. Ляшевецкому (1761 г.). Автограф письма сохранился среди писем М. Ковалинского (ф. 86, № 24). Впервые опубликовано Д. Багалеем в издании 1894 г. на языке оригинала (на латыни). Кирилл — это монашеское имя Федора Ляшевецкого, друга и земляка Сковороды, настоятеля Троице–Сергиевой лавры, впоследствии Воронежского и Черниговского епископа. В 1755 г. Сковорода посетил Тропце–Сергпеву лавру и получил от Кирилла приглашение стать преподавателем семинарии. — 300.
1113
Истинный (греч.). — 300.
1114
Сардаиапал — последний ассирийский царь, прославившийся любовью к роскоши, пышными пирами и изнеженностью. Его образ вошел в литературу благодаря философам–киникам, с наследием которых Сковорода был хорошо знаком. — 300.
1115
«Я все претерпел и считаю это безделицей, лишь бы обрести Христа» (греч.). — 300.
1116
«Стремлюсь, может быть, достигну» (греч.). — 300.
Однако в великом достаточно и желать.
Но ты желаешь, чтоб я яснее показал свою душу? Изволь: я все оставляю и оставил, имея в виду в течение всей своей жизни делать только одно: понять, что такое смерть Христа, что означает воскресение. Ибо никто не может воскреснуть с Христом, если прежде не умрет с ним. Ты скажешь: подлинно ты медлителен, если ты до сих пор не знаешь, что такое воскресение и смерть господа, тогда как это известно женщинам, детям, всем и каждому. Конечно, это так, мой Кирилл: я медлителен и вял вместе с Павлом, который поет: xa rcxvxa ё-^илш&т^ хоо fvajvat aaxov xai xtjv Suvajitv zr^ avaoxdaecoi; aaxou xai x*r]v xotvomav xojv TCa9ir](jt, a: x(ov auxou [1117] . Какое это имеет значение? Взвесь, о чем он говорит. Что значит ^vomt auxov, xat xtjV Suvajxtv xyjs avaaxaaetoi; auxoa [1118] ? Если не познать Христа и силу воскресения его? О, жалкая тупость наша!
1117
«Я все претерпел, чтобы познать его, силу его воскресения и удел его страдании» (греч.). — 300.
1118
«Познать его и силу его воскресения» (греч.). — 300.
Мы воображаем, что находимся в крепости Священного писания, и, может быть, не знаем, что такое быть крещеным, что значит вкушать от священной трапезы. Если это по своему буквальному смыслу, как обычно думают, понятно, то к чему было говорить о таинствах? Разве не глупо непонятным и тайным называть то, что всем ясно, даже простецу? Древние фарисеи и книжники обольщали себя тем, что понимают закон Мойсея, и, однако, были названы Христом слепыми. TU *уар ерш vouv xupiou? [1119] Это действительно говорит Павел о Священном писании, в котором разум божий скрывается, закрыт, недоступен, запечатлен. И кто же снимет печать?
1119
«Ибо кто узнал разум господен?» (греч.). — 301.
Вот ты слышишь, мой дражайший Кирилл, что имеет в виду, к чему стремится и чего желает моя душа, чтобы тебе не спрашивать о том, чем я занимаюсь. Но узнай о том, что меня особенно поразило в Сенеке, навостри уши. Ты делаешь самое лучшее и для тебя спасительное дело, если, как ты пишешь, твердо идешь по пути здравого разума: как глупо выпрашивать то, чего можешь сам достигнуть. Не требуется воздевать к небу руки, не нужно упрашивать стража храма допустить нас до ушей статуи, дабы нас могли лучше слышать. Бог подле тебя с тобою есть, в тебе есть. «Я так говорю, Люцилий; внутри нас находится священный дух, наблюдатель и страж наших зол и благ: как мы с ним обращаемся, так и он обращается с нами. Добрый муж без бога — никто» [1120] . О Кирилл! Не кажется ли тебе это громом с третьего неба? Не из того ли это числа, что людям, то есть преданным плоти и миру, нельзя сообщать? Вот моя беседа. Будь здоров и воздай мне любовью за мою любовь!
1120
Цитата взята из книги Сенеки «Письма к Луцилию» (41, 1—2), написанной в 63—64 гг.
Июля 19, в Старице
К Ф. А. Жебокрицкому [1121]
Дражайший юноша, мой Федор!
Сегодня ты напрасно бы стал ждать от меня чего-либо другого, кроме пустяков. Во–первых, я занят, и, затем, ум мой не так настроен. К тому же, пока я это спокойно пишу, один болтун мелет мне в ухо всякий вздор, несмотря на мое негодование и мою занятость, и нет Аполлона, который бы меня от него защитил, как он защитил Горация [1122] . Поздно вечером Гриша возвестил, что есть сообщение — на следующий день рано утром он должен отправиться. Вопреки моему каждодневному обыкновению я при свете лампы приготовил два письма. Ибо и ночь теперь коротка, и глазами я страдаю, и имею обыкновение, и вынужден вставать рано. Почему ты до сих пор молчишь? Что касается меня, то я ранее писал тебе, если с луч… Если ты болеешь телом, люди тебя назовут несчастным, но не я. Если ты твердо идешь путем, которым начал идти, то, по нашему расчету, ты блажен. Иди, следуй, смотри по сторонам, смотри вперед, ищи, стучись, настаивай, но упорно и настойчиво: царство небесное, как девственность, любит, чтобы его брали силой. Кто-нибудь ослабевает? — Ты укрепляйся. Кто-нибудь оскорбляется? — Сноси обиду. Кто-нибудь приходит в отчаяние? — Твердо держись за якорь. О, счастлив тот, кто вступил на путь too xupioo [1123] . Но трижды, четырежды блажен тот, кто упорно по нему следует. Одна i\ utcojjlovt] [1124] примет награду венца. Одна, но, увы, почти никто подлинно и серьезно не следует по этой направляющей линии. Ни один философ, ни один художник так не одинок, так не предоставлен самому себе, как тот, который учит о вечной жизни. Появление такого t3xtovo; [1125] мир осмеивает, мудрецы называют глупым, монахи под маской благочестия преследуют, еретики, хитро перетолковывая, опровергают, юноши избегают, старики гнушаются, цари притесняют, бедные презирают; и не кажется ли он тебе каким-то шутовским царем? Но он знает своих и знает, для кого он воскресает. Какой бесчестный человек не видит его живым? Но кто, кроме избранных, видит его воскресшим? /О глубина и проч.^, и проч. Но будь здоров, мой дражайший!
1121
Ф. А. Жебокрицкому. Написано в 1764 г. Автограф письма сохранился в собрании М. Ковалипского (ф. 86, № 24, л. 105). Письмо впервые опубликовано Д. И. Багалеем. Кто такой Ф. Же- бокрицкий, установить не удалось. В письме говорится и о других письмах Сковороды этому адресату. — 301.
1122
В древности считалось, что Аполлон отвращает от человека всякие несчастия и защищает его. — 302.
1123
Господа (греч.). — 302.
1124
Стойкость (греч.). — 302.
1125
Строителя (греч.). — 302.
Твой во господе Григорий Сковорода 22 апреля, из Харькова
К Василию Максимовичу [1126]
Любезный друг Василий Максимович!
Слава человеку неоцененное есть сокровище. Справедливо мы делаем, что богатство, честно собранное, сохраняем или похищенное выискиваем. Та же справедливость требует от нас, дабы мы честными делами наживали и сохраняли себе славу, а похищенную клеветничьими когтями опять возвратить себе старались. Вы, друг мой, думаю, поверите, сколь злобных я имею оглагольников. Если бы они обычные мне беззакония приписывали, сносно бы было. Но сии немилосердники столь неограниченным ды- шут на меня языковредием, что кроме чрезвычайной моих нравов порчи, от них проповедуемой, делают меня душегу- бителем, или еретиком, и по сей причине запрещают под- командным своим слушать мои разговоры. Сего я не терпя, сделал краткое очищение, которое Вам, другу моему, посылаю. Оно хотя лаятельных их челюстей заградить не может, однако, думаю, понесколько сделает косноязычными, дабы незлобивые и правые сердца меньше от сего соблазнов претерпевали.
1126
Автограф письма Василию Максимовичу сохранился в собрании М. Ковалинского. Известны и копии с него. Впервые опубликовано Д. И. Багалеем в издании 1894 г. Фамилию и личность адресата установить не удалось. Не знал его и М. Ковалинский, который использовал письмо при написании биографии Сковороды. Письмо является важным источником характеристики философских взглядов Сковороды. — 302.
Друг Ваш Григорий Сковорода
Во–первых, говоря, будто я некоторым молодцам внушал, что сия или другая какая человеческой жизни стать вредна и неблагополучна и, напротив того, некоторым статьям существенное приписывал блаженство. Но можно ли мне быть столь безумного и вредного мнения? Которые внутренне меня спознали, те довольно уверены, что я о сем имею мнение с Максимом Святым [1127] . Он говорит, что нет нигде злости, ни в чем, никогда. Как же так, если видим, что почти везде одна злость? Он учит, что злость не что иное, только те ж от бога созданные благие вещи, приведенные кем-то в беспорядок. Вот, например, наложил кто на голову сапог, а на ноги шапку. Беспорядок зол подлинно, но, чтоб шапка или сапоги жизни человеческой не полезны были, кто скажет? А сколько я приметил, то сей беспорядок по большей части зависит от рассуждения времени, места, меры и персоны. Например, в горячий летний полдень без достойного резона шубу таскать; заснул ли кто безвременно и безмерно или не на месте, хулы достойна непорядочность, но не сон или гнев; все бо есть благое. И разве я не понимаю, что мудрые люди житие человеческое уподобили комедиальным играм? Можно сказать, что ты этой персоны по природе удачно представить в театре не можешь. Но можно ли сказать, что та или другая персона комедии вредна, если благоразумной сочинитель ее определил? И великие персоны, и подлые маски в важной сей жития нашего комедии премудрый творец определил. Рассуждая свойство чьей природы, могу я сказать, что ты, например, гадлив, жалостлив, робок, лекарем или поваром тебе быть неудачно. Но когда я кому говорил, что лечебная наука и поваренное мастерство вредные? Многократно я говаривал, что тебе или тому быть священником или монахом не по природе, но, чтоб сказал, что священство или монашество — стать вредна, никогда сего не было. Кто по натуре своей хлопотлив и ретив, такому можно сказать, чтоб быть градоначальником берегся, где беспрестанные оказии ко гневу и ко вздорам. Но могу ли помыслить, чтоб своевольству людскому командиры надобны не были? Помилуйте меня! Не столь я подлого родился понятия, чтоб ниспуститься в толикие сумасброды. Многие меня называют разумным человеком, но такие рассуждения не могут прийти, разве в бешеную голову.
1127
Максим Исповедник (582—662) — один из отцов церкви, философ, знаток Платона, Аристотеля и неоплатоников. — 303.
Если ж я правдоподобные и незлобивые сердца уверить возмогу в сем, что мне какую-либо стать жития существенно называть вредною никогда на ум не всходило и что я учил всегда осматриваться на свою природу, кратко сказать, познать себя самого, к чему он рожден, ибо никого бог не обидел. Теперь я тем же истину любящим умам на рассуждение оставляю — за сие я хулы или хвалы достоин? Только покорнейше прошу сие взять в рассуждение, откуда меж народом такие непорядки, смятения и беспокойства? Не оттуда ли, что многие, по пословице, не родились к священству, да повлезали в ризы и, не будучи грибами, повлезали в кузов? По сей то причине делается, что иных священство ублажило, а многих окаянными поделало. Отсюда делается, что и самая подлая стать бывает человеку причиною счастия, если она ему природна. Если право и хорошо всяк свою персону представляет, откуда толикое смятение в театре? Оттуда, без сомнения, что неудачно, а неудачно беспрекословие от того, что природе его несогласно, ему вредно и обществу непрочно. Многие изрядные были бы купцы или пахари, если б не принялись за противную их природе стать. Иные были бы искусные стряпчие, если бы в монашество не встряли, в котором один с природою борющийся больше наделает соблазнов, нежели пять честных могут загладить, как обыкновенно бывает в комедиях. Вот мое мнение и намерение, для чего я всегда наставлял советоваться молодым людям со своею природою, чтоб они на театре жизни нашей могли наблюдать благопристойность, искусным актерам, приличную. А если кто по случаю надел маску, не совсем его натуре приличную, дабы, сколь возможно удачно, в оной и без соблазнов поступал и чтоб хотя по некоторой части жалобы меж народом и роптания перед богом о состоянии своем уменьшились. Я бы сам сегодня же бросил мое состояние и вступил бы в иное, если б не чувствовал, что хлопотливая моя и меланхоличная природа к самой подлой приватной и уединенной маске способна, в которой если не могу ни в чем любезному отечеству услужить, то по крайней мере всеми силами стараться стану не быть никому ни в чем вредным.