Сочинения
Шрифт:
Это предположение можно считать ошибочным, просто потому, что оно предполагает, что оборона и движение концентричны, и одна из них, как бы, формируется на основе другой.
Доказательством того, что она на самом деле ошибочна, служит то, что подтверждает Крис, а именно то, что именно тогда, когда он думает, что может спросить пациента, что он думает о том, что пальто было повернуто таким образом, пациент, на мгновение замечтавшись, отвечает, что уже некоторое время, покинув сеанс, он бродит по улице, полной маленьких привлекательных ресторанчиков, внимательно изучая меню в поисках своего любимого блюда - холодных мозгов.
Заявление,
Мне кажется, что этот воздух, которым пациент дышит после события, скорее говорит хозяйке, что она не справляется со своими обязанностями. Как бы навязчиво он ни вдыхал его, это намек; преходящий симптом, несомненно, но он предупреждает аналитика, что он лает не на то дерево.
Вы действительно лаете не на то дерево, - повторил я, обращаясь к покойному Эрнсту Крису, каким я его запомнил на конгрессе в Мариенбаде, где на следующий день после моего выступления на зеркальной сцене я взял выходной, желая прочувствовать дух времени, отягощенный обещаниями, на Берлинской олимпиаде. Он мягко возразил: "Ca ne se fait pas!" (по-французски), показав тем самым, что он уже приобрел тот вкус к респектабельности, который, возможно, и определяет его подход здесь.
Это ли ввело вас в заблуждение, Эрнст Крис, или же просто ваши намерения были верными, ведь ваша рассудительность тоже не вызывает сомнений, но сами вещи были шаткими.
Здесь важно не то, что ваш пациент не ворует. А то, что он не... Нет, не в том, что он не ворует: в том, что он ничего не ворует. И именно это ему следовало сказать.
Вопреки вашему мнению, не защита от идеи воровства заставляет его верить, что он ворует. Это его собственная идея, которая никогда не приходит ему в голову, да и вряд ли придет.
Поэтому бесполезно вовлекать его в этот процесс рассмотрения, в котором сам Бог не смог бы узнать себя, того, что его друг выхватывает у него более или менее оригинального, когда они разговаривают вместе.
Может быть, это стремление к холодным мозгам освежит ваши собственные понятия и напомнит вам о том, что Роман Якобсон говорит о функции метонимии? Я вернусь к этому позже.
Вы говорите о Мелитте Шмидеберг так, будто она путает делинквентность с ид. Я в этом не уверен, и, если посмотреть статью, в которой она приводит этот случай, формулировка ее заголовка наводит меня на мысль о метафоре.
Вы обращаетесь с пациентом как с невротиком-навязчивым состоянием, а он протягивает вам руку со своей пищевой фантазией: чтобы дать вам возможность на четверть часа опередить нозологию вашего времени в диагностике психической анорексии. Кроме того, вы освежите, вернув им истинное значение, пару терминов, которые в обиходе были низведены до сомнительного качества этиологического указания.
Анорексия, в данном случае, по отношению к психическому, по отношению к желанию, на котором живет идея, и это приводит нас к цинге, которая свирепствует на плоту, на который я сажаю его вместе с худыми девственницами.
Их символически мотивированный отказ, как мне кажется, во многом связан с отвращением пациента к тому, что он думает. Его отец, как вы говорите, не был одарен множеством идей. Не может ли быть так, что дед, который славился своими идеями, отвратил его от них? Откуда нам знать? Вы, безусловно,
Таким образом, нет ничего общего между вашим прогрессом, якобы идущим от поверхности, и субъективной ректификацией, которую мы подробно рассматривали выше в связи с методом Фрейда, где, надо сказать, она не мотивирована топографическим приоритетом.
Дело также в том, что у Фрейда эта ректификация диалектична и исходит из собственных слов субъекта, а значит, интерпретация может быть правильной только потому, что она является... интерпретацией.
Выбор в пользу объективности здесь, безусловно, ошибочен, хотя бы потому, что плагиат зависит от практики, действующей в конкретной ситуации.
Но идея о том, что поверхность - это уровень поверхностного, сама по себе опасна. Чтобы не заблуждаться относительно места желания, необходима другая топология.
Стирать желание с карты, когда оно уже похоронено в ландшафте пациента, - не лучший способ следовать по стопам Фрейда.
Это также не способ избавиться от глубины, ведь именно на поверхности она видна в виде изъянов на лице в праздничные дни.
III К чему мы пришли с переносом?
1 Именно к работе моего коллеги Даниэля Лагаша мы должны обратиться, чтобы получить истинное представление о той работе, которая была посвящена открытому Фрейдом переносу, когда он продолжал свою деятельность, и с тех пор, когда он оставил нас в наследство. Объект этой работы выходит далеко за пределы этого, вводя в функцию феномена структурные различия, которые необходимы для его критики. Достаточно вспомнить о весьма актуальной альтернативе, которую он представляет в отношении его конечной природы, - между потребностью в повторении и повторением потребности.
Такая работа, если мне кажется, что я смог передать в своем преподавании последствия, которые она несет с собой, очень ясно показывает с помощью упорядочивания, которое она вводит, до какой степени аспекты, на которых сосредоточено обсуждение, часто являются частичными, и особенно до какой степени обычное использование термина, даже в анализе, не может освободиться от его самого сомнительного, чтобы не сказать самого вульгарного подхода, а именно, рассмотреть или перечислить положительные или отрицательные чувства, которые пациент испытывает к своему аналитику
Решая вопрос о том, как обстоят дела с переносом в нашем научном сообществе, можно ли сказать, что ни согласия, ни прояснения нет по следующим вопросам, которые, тем не менее, представляются необходимыми: является ли это тем же самым эффектом отношений с аналитиком, который проявляется в первоначальном увлечении, наблюдаемом в начале лечения, и в сети удовлетворений, которые делают эти отношения такими трудными для разрыва, когда невроз переноса, кажется, выходит за рамки надлежащих аналитических средств? Является ли это, опять же, отношением с аналитиком и его фундаментальной фрустрацией, которая во втором периоде анализа поддерживает ритм фрустрации, агрессии и регрессии, в котором проявляются наиболее плодотворные эффекты анализа? Как мы должны понимать подчиненность феноменов, когда их движение пересекается с фантами, в которых открыто присутствует фигура аналитика?