Сочинения
Шрифт:
5. Если, действительно, мы должны следовать за Авраамом, когда он представляет нам объектное отношение, типично демонстрируемое в деятельности коллекционера, возможно, правило не дается в этой назидательной антиномии, а скорее должно быть найдено в некоем тупике, который конституирует само желание.
Это означает, что объект представлен как сломанный и разложенный, и, возможно, является чем-то иным, нежели патологическим фактором. И какое отношение этот абсурдный гимн гармонии гениталий имеет к реальному?
Должны ли мы вычеркнуть
Разве наша задача - замаскировать черного Бога в овечьей шкуре доброго пастыря Эроса?
Сублимация вполне может быть задействована в обляции, излучаемой любовью, но мы должны попытаться заглянуть чуть дальше в структуру возвышенного и не путать его с идеальным оргазмом - что, по крайней мере, Фрейд стремился опровергнуть.
Самое страшное во всем этом то, что души, переполненные самой естественной нежностью, заставляют задуматься, смогут ли они справиться с иллюзорной "нормальностью" генитальных отношений - новым бременем, которое, подобно проклятым евангелистом, мы взвалили на плечи невинных.
Однако, читая то, что я написал, если что-то из этого доживет до тех времен, когда люди уже не будут знать, что на практике было ответом на эти взволнованные слова, можно представить, что наше искусство использовалось для оживления сексуального голода у тех, кто страдал от задержки половых желез, - что оно применялось к физиологии, в которую мы не внесли никакого вклада и о которой очень мало знали.
6. Для создания пирамиды, даже еретической, необходимы по крайней мере три грани. Тот, кто замыкает описанный здесь диэдр в зазоре, оставленном концепцией переноса, стремится, можно сказать, воссоединить грани.
Если перенос обретает свою силу, будучи возвращенным в реальность, представителем которой является аналитик, и если речь идет о созревании Объекта в жарком доме замкнутой ситуации, то у пациента остается только один объект, если позволите выражение, в который он может вцепиться зубами, и это аналитик.
Отсюда третья ошибка в нашем списке: понятие интерсубъективной интроекции устанавливается, к сожалению, в двойственном отношении.
Ведь мы, несомненно, имеем дело с унифицированным способом, к которому различные теоретические соусы, под которыми он подается, в зависимости от топографии, к которой мы обращаемся, могут не более чем сохранить метафору, варьируя ее в зависимости от уровня операции, считающейся серьезной: интроекция для Ференци, идентификация с суперэго аналитика для Стрэчи, терминальный нарциссический транс для Балинта.
Я пытаюсь привлечь внимание к сути этой мистической консумации, и если я снова должен отнестись к тому, что происходит на моем пороге, то это потому, что аналитический опыт, как известно, черпает свою силу из конкретного.
Именно поэтому значение,
Ведь какой бы слабой ни была теория, с помощью которой автор систематизирует свою технику, факт остается фактом - он действительно анализирует, и выявленная в ошибке связность является гарантом того, что на практике был выбран неверный путь.
Именно привилегированная функция означающего фаллоса в режиме присутствия субъекта в желании иллюстрируется здесь, но в опыте, который можно назвать слепым - слепым в отсутствии какого-либо чувства направления относительно истинных отношений аналитической ситуации, которая, как и любая другая ситуация с участием речи, может быть только, если попытаться вписать ее в двойственное отношение, быть раздавленной.
Поскольку природа символического включения понимается неверно, и не без оснований, и поскольку немыслимо, чтобы в ходе анализа было достигнуто что-либо реальное, при беглом изучении моего учения окажется, что в происходящем нельзя распознать ничего, что не было бы воображаемым. Ведь не обязательно знать план дома, чтобы биться головой о его стены: действительно, для этого можно прекрасно обойтись и без всякого плана.
Я сам предложил этому автору в дискуссии, что если ограничиться воображаемым отношением между объектами, то останется только измерение расстояния, чтобы упорядочить его. Он видел вещи совсем не так.
Сделать дистанцию единственным измерением, в котором разыгрываются отношения невротика с объектом, порождает непреодолимые противоречия, которые достаточно хорошо читаются как внутри системы, так и в противоположном направлении, которое разные авторы будут черпать из одной и той же метафоры для организации своих впечатлений. Слишком большая или слишком малая дистанция от объекта иногда кажется запутанной до неузнаваемости. И Ференци показалось, что невротика характеризует не столько дистанция от объекта, сколько его слишком большая близость к субъекту.
Решающее значение каждого из них - это его техническое использование, а техника "сближения" (le rapprocher), каким бы бесценным ни был эффект от непереведенного термина в изложении на английском языке, на практике обнаруживает тенденцию, граничащую с одержимостью.
Трудно поверить, что при идеальном сведении этого расстояния к нулю (nil по-английски), которое он предписывает, его автор может не видеть, что в нем сосредоточен его теоретический парадокс.
Тем не менее, нельзя сомневаться в том, что эта дистанция принимается за универсальный параметр, регулирующий вариации техники (какой бы двусмысленной ни казалась дискуссия об их широте) демонтажа невроза.