Социология в СССР. Записки директора института
Шрифт:
Нужно сказать, что приход к руководству АН СССР академика Г. И. Марчука (1986 г.) обществоведы оценили по-особому. В порядке констатации факта нужно сказать, что большим вниманием общественная наука со стороны руководства Академии никогда не пользовалась. И новый президент весьма отличался от своих предшественников. Вот как об этом пишет сам Гурий Иванович: «В области научной политики главной задачей я определил переоценку, а в некоторых случаях и изменение ситуации с общественными науками, понимая, что в период коренных преобразований страны и общества роль общественных наук должна существенно возрасти» [21] .
21
Г. И. Марчук. Встречи и размышления. М., 1995. С. 103.
Следует отметить, что данное нам поручение было встречено в коллективе Института с особым интересом. Его успеху во многом способствовало и то обстоятельство, что возглавил исследовательский коллектив д. ф. н. Е. Г. Андрющенко, в последующем сыгравший весомую роль в приобщении социологов к избирательному процессу. Благодаря его инициативе Центризбирком во второй половине 90-х годов инициировал широкомасштабные исследования электорального поведения разных групп населения. В этом же году Институт выступил с инициативой разработки международного исследовательского проекта под названием «Международный барометр мира», организовал советско-американский круглый стол на тему «Как мы видим друг друга». Получил поддержку руководства Отделения философии и права наш инициативный исследовательский проект «Что мешает перестройке» и т. п.
Материалы проведенных исследований были опубликованы (в том числе и в газетах). О них узнали в Японии и проявили к ним повышенный интерес. Мне и д. ф. н. В. С. Коробейникову пришло приглашение от главного редактора газеты «Иомиури» посетить Японию. С благословения Отдела науки ЦК КПСС мы с В. С. Коробейниковым вылетели в Токио.
Программа нашего пребывания была весьма насыщенной. Мы посетили не только редакции газет, но и побывали в вузах. Но, пожалуй, самым ответственным моментом была длившаяся более двух часов пресс-конференция японских журналистов. Нам задали множество вопросов (не только из области изучения общественного мнения и развития социологии в СССР).
Когда пресс-конференция подходила к концу я попросил разрешения задать вопрос японским журналистам. Получив его, я спросил: чем можно объяснить такое исключительно высокое трудолюбие японцев? В зале воцарилась тишина. Потом начался обмен репликами среди журналистов. Потом один из них попросил слова и сказал, что объяснить это можно тем, что у японцев мало развиты другие потребности. В зале раздался смех. И устроители пресс-конференции начали нас всячески благодарить за наши ответы и пригласили тут же на обед, который, как обычно, прошел в «теплой, дружеской обстановке».
Перед отъездом мы посетили древнюю столицу Японии Киото, провели там целый день и увидели много интересного. На другой день мы вылетели в Москву. Из гостиницы выехали за три часа. Как нам объяснили – на всякий случай, чтобы не опоздать. Но, как назло, по дороге в токийский аэропорт попали в мощнейшую пробку и опоздали на 40 минут. Подъезжали к аэропорту мы в мрачном настроении. Пройдя сразу на посадку, мы с радостью увидели, что наш «аэрофлотовский» лайнер еще только начал загружаться. Оказалось, что вылет самолета тоже задерживался. Мы были спасены и в Москву прилетели вовремя.
Спустя неделю по прибытии в Москву я обнаружил, что заболел какой-то очень серьезной формой пневмонии.
В Институте я появился только в начале марта и как-то очень сильно почувствовал, что многие меня уже не ждали. Работать на посту директора мне оставалось полгода. Время это было довольно бурное во многих отношениях. Но главным было включение меня в группу при ЦК КПСС по подготовке Постановления о развитии социологической науки.
Нельзя не вспомнить, что 1987 год был годом «демократической атаки» на Институт и его директора. Статьи в журналах, доклады на конференциях, «информация» секретарям ЦК КПСС – все пошло в ход. Плюс к этому внутри Института оживились честолюбивые настроения у некоторых маститых ученых.
Короче говоря, обстановка накалялась, хотя Институт продолжал работать, и весьма успешно. Рос интерес к социологии в целом и к результатам наших исследований в частности. Контакты Института расширялись. Но отношения с руководством Советской социологической ассоциации оставляли желать лучшего. Однако у меня все это почему-то не вызывало никакого беспокойства, скорее, некоторое любопытство. И дело тут, наверное, не в излишней самоуверенности; просто, будучи постоянно включенным во множество дел и веря в новые перспективы для страны и для нашей науки, я как-то не задумывался о своей личной судьбе. Но жизнь преподносит иногда неожиданные сюрпризы, и, конечно, не всегда приятные.
В то же время шла интенсивная подготовка Постановления ЦК КПСС о развитии социологии. Рабочую группу (комиссию) возглавлял секретарь ЦК КПСС и член Политбюро И. И. Слюньков. В нее входили также и Т. И. Заславская, Ж. Т. Тощенко, А. Г. Егоров, П. И. Федосеев, зам. зав. отделом науки ЦК КПСС В. Рябов и некоторые другие партийные функционеры. Группа работала весьма интенсивно. Наши встречи с руководством проходили регулярно. Текст ожидаемого научной общественностью постановления был подготовлен в кратчайшие сроки.
В годы так называемой «перестройки», на поверку оказавшейся по своей социально-политической сути больше похожей на капитуляцию перед Западом, всё же были созданы некоторые принципиально новые возможности для проведения социологических исследований, в том числе и для совместных исследований с социологами западных стран. Так, впервые в истории социологических исследований в СССР был проведен параллельный опрос советских и американских школьников, получивший название «Мир глазами молодежи». По замыслу это был один из первых шагов разработанного сотрудниками Института к этому времени международного проекта «Барометр мира». Хорошее начало получило продолжение.
Вспоминаю, как мне в 1988 году, еще будучи в должности директора Института социологических исследований АН СССР, во время очередного мероприятия в рамках Комиссии по многостороннему сотрудничеству социалистических стран, проводимого в Праге, довелось упомянуть о готовящемся Постановлении ЦК КПСС о развитии социологической науки в СССР. Я говорил об этом как о долгожданном событии, с которым мы связывали большие надежды. И сразу последовал вопрос одного из участников совещания (из ЧССР) о том, нужны ли вообще какие бы то ни было партийные постановления для развития какой бы то ни было науки. Мне пришлось доказывать, что нужны. И почему. В то время действительно иначе было нельзя. Постановление это было принято, и социология получила свое полноправное признание, признание де-юре. Это событие носило знаковый характер.